Мне снился самолёт над облаками,
Гудели ровно сонные моторы,
И пассажиры. дремлющие в креслах,
Глядели сквозь усталые ресницы
И горестно шептали:
- Он не с нами,
Он не летит ни в Денвер, ни в Чикаго.
Какой-то странный тип!
Над океаном
Его сегодня выбросят за борт.
Пришёл пилот,
А, может быть, инструктор
И осмотрел крепленья парашюта,
И улыбнулся,
И пожал мне руку.
Открылся люк,
Я прыгнул в темноту.
Полёт был лёгким,
Приземленье тоже
Не вызвало большого беспокойства.
А на траве,
У края тёмных джунглей,
Сидела Лея и меня ждала.
Я огляделся:
- Где мы?
- Этот остров
Как будто создан
Бережной природой
Для горестной любви
И для свиданий,
Единственных,
Бездонных,
Неземных.
- Ты здесь одна?
- В далёкой дымке тени
По берегу слоняются
И стонут
В дождливую погоду.
- Что за тени?
- Мучителей и извергов,
Они
Должны напоминать,
Что жизнь не только
Нежна,
Но в ней немало бед
Таится.
А эти тени – наши палачи.
Два призрака приблизились
И встали
На очень неприятном расстоянье.
- Смотри, - один сказал, -
Вот та жидовка,
Которая когда-то
На вокзале,
В Ганновере,
Рыдала.
Я тогда
Насилу удержался,
Чтоб её
Не придушить, как жалкого цыплёнка.
- Она и у меня рыдала
В Минске,
Из Польши прикатив
По мокрым рельсам.
Пришлось её родителей прихлопнуть,
А эту дрянь отправить на восток,
В Таджикистан,
В сиротские пределы
Я думал - она сгинет,
А, гляди ж ты,
Жива
И помышляет о любви.
- Кто эти тени?
- Славные дружки! –
Ответила мне Лея
И тревожно
Вгляделась в темноту. -
Вон тот, что слева,
Рыжий, долговязый,
Нацист Маттеус.
Он кричал:-
- Эй, юде!
Куда бежишь?
Не стоит трепыхаться,
Ведь завтра всё равно
Тебя найду я
И крылья ощипаю.
И сварю
Бульон,
Ты подрасти немного.
А рядом с ним,
Чернявый, злой, небритый,
Чекист Василий.
Он меня терзал
Допросами,
Простой воды жалея
И хлеба чёрствого.
Наверно, был больной
На голову.
Шпионку
Во мне пытался разглядеть
И матом,
Как будто мерзким душем, поливал.
- Ах, Лея! – я сказал . –
А там другие
Подходят,
И кривляются.
И злобно
Гнилые скалят зубы.
И трясутся
От бешенства
Я вижу –
Среди них
Испанский инквизитор,
Проповедник
Из Англии,
Кричащий:
- Всех жидов
Утопим в Темзе!
А за ним – палач
Прекраснейшего города Тулузы
Топориком играет и хохочет.
О, сколько их!
- Пойдём! – сказала Лея.
И мы ушли от берега подальше.
В ночь,
Где горели медленные звёзды,
Неясные, как память о любви.
Там, под луной, мы долго целовались,
И радовались счастью,
И дарили
Друг другу восхищённые слова.
- Мы встретимся? – я спрашивал упорно.
- -Конечно! – отвечала звонко Лея. –
Найди меня в людском водовороте,
В неведомой и непонятной жизни.
Которую за столько лет не можем
Осмыслить и спокойно объяснить.
- Найду! – пообещал я. –
С той поры.
Как ты явилась мне
Печальной сказкой,
В зелёном платье,
В шапочке с помпоном,
Покоя нет.
- Я знаю, милый, знаю.
Мне надоело горестно скитаться
По временам и странам,
Быть хочу
Любимой и желанной,
Не сироткой,
Которую всегда
Куда-то гонят –
То в гетто,
То в детдом,
А иногда
На край оврага ставят
И поливают бранью и свинцом.
Мы попрощались,
Самолёт летел
Над облаками.
Где-то,
В синей дымке,
Дрожал американский континент
И рядом было много разных женщин,
Красивых, молодых, зовущих в сказку.
Но Леи я не видел
Среди них.
Р.Маргулис