Люблю тебя, люблю такую –
Проснувшуюся с бодуна.
Пускай враги твои ликуют
У жертвенного валуна.
Тебя поднимут, растолкуют,
Подскажут нужные слова…
Им не понять, зачем токуют,
Вдохнув весны, тетерева.
Им не понять, как ты, нищАя
И пропиваясь до креста,
Укутавшись туманной шалью,
Начнёшь всё с чистого листа.
Уже отпетая раз тыщу,
Обобранная до порток,
Берешь покрепче табачище,
Сворачивая в некролог.
И, затянувшись самосадом,
Так, чтоб прошлась по телу дрожь,
Ты вдруг поймешь: словам, что надо
Сказать тебе – цена лишь грош.
Пусть ломанных речей шипенье
Немного поубавит прыть.
И покаянья и прощенья
Не ты должна у них просить.
Не для тебя такая участь –
Набор кому-то «нужных слов»,
Где извиненья за дремучесть
Суровых костромских лесов,
За территорий необъятность,
За беспощадность русских зим,
За почитаемую святость
И за глубокость Березин,
За граффити, что на рейхстагах
Понаоставили деды,
За серп и молот красных флагов,
За в космос первые следы.
Тебе ли жить, о прошлом каясь,
Когда, стремясь к твоих красот
Иконостасу, старый аист
Вновь прилетает каждый год?
Когда, планируя в бессилье
На заболоченную падь,
Его распахнутые крылья
Тебя пытаются обнять?
Остановись! Не ты вчера ли
Так выстилала слов мосты,
Что все, кто рядом – застывали
И слушали, разинув рты.
Ну а теперь надули губки
И чаще повышают глас.
И учат под чужие дудки
Тебя и петь и танцевать.
…А ты докуришь самокрутку,
Потянешься как после сна,
Отпустишь каверзную шутку:
«Вся сорняками поросла!»
И снова примешься за дело
Былой порядок наводить -
В таком большом здоровом теле
И дух здоровый должен быть.
Ты всё по полочкам расставишь.
Ты точно знаешь что почём:
С кем разговаривать не станешь
И с кем не сядешь за столом,
Кому на свой порог укажешь,
Кого простишь. Ну а потом
Всех недругов своих придавишь
Их жертвенным же валуном…