Седьмая Ленинградская симфония Шостаковича написана во
время войны и о войне. Летом 1942 года в осажденном Ленинграде
состоялся концерт, на котором была исполнена эта музыка. Сегодня
она стала памятником, звучащим в наших сердцах. Когда я
писал эти строки, меня звала музыка Шостаковича.
1
За точность фактов нет поруки,
А переживших не поднять,
Кто вознесен, а кто поруган,
Но цель теперь у нас одна:
Проникнуть в души защитивших
Собой судьбу родной страны,
Чтоб жить потом за много тысяч
Невозвратившихся с войны.
Прости сынов своих, Отчизна,
За то, что поздно встали в строй,
Мы, как отцы, положим жизни,
Что прочишь нам, скорей открой.
Скажи нам, поле Куликово,
Дум не таи, Бородино,
На речке Сож иль в Подмосковье
Должны навеки встать стеной?
Где тот рубеж, который ждет нас,
Одно из тысячи полей,
Где встанем рано или поздно,
Чтоб выстоять или полечь?
А может наша оборона
На грани мира и войны,
За вечность мира непреклонно
Стоять и выстоять должны?
Так, как стояли наши деды,
Отцы в прошедшую войну
И погибали за победу,
За мирный труд, за тишину.
Все меньше тех людей и все же
Их подвиг не умрет для нас,
О тех, кто жил и кто не дожил,
Пусть музыка ведет рассказ.
11
Я слышу: так же, как сегодня
Вокруг смеется тишина,
А вот еще мотивчик сходный,
Вдруг стала тишина страшна.
Но небо сине-голубое,
И сине зеркало Невы,
Глазам и радостно и больно
От бесконечной синевы.
Вся эта синь-краса глядела
И на тебя и на меня,
И верилось, что без предела
И синь и Родина моя.
Но никакой огромной синью,
Звенящей над моей страной,
Не исчерпаешь всей России
Ни зеленью, ни белизной.
И лишь в палитре семицветной,
И в семизвучной гамме нот
Вся расцветет страна Советов
И запоет.
Семь! Эта цифра непростая,
Наверное не зря совсем
Народ веками почитает
Магическую цифру семь.
Ее таинственная сила
В болезнь, в войну и недород
Уберегала мать-Россию
От малых и больших невзгод.
Способна цифра семь на чудо,
И наша к Родине любовь –
То самое седьмое чувство,
Нас поднимающее в бой.
Оно всесильно и безмерно,
Любимой Родине подстать:
От доли атома до вербы,
От вешней пашни до креста.
А посредине буйных красок
Летит веселый хоровод,
И мир вокруг меня прекрасен,
И тихо музыка плывет.
Ш
Но
Посерела Нева
И
Не слышна синева.
Слышится топот
Прусских сапог,
Неумолимый,
Как рок.
Громче и громче
Мерная дробь,
Молча топчут
Души и кровь.
Бьет барабан
Сапогам в унисон,
Все исчезает.
Все!
Все!!
Все!!!
Кружит над городом
Черная тень,
Кружит над Родиной
Черная тень.
В свете памяти
Ночь, как день,
Нынче падает
Ночь на день.
Кружит
Ворог
У стен
Ленинграда,
Стянут
Город
Петлею
Блокады.
Черное небо
Встает на дыбы.
Быть?
Или не быть?
Время летело
Исход тая,
Пайка скудела,
Город стоял.
Время катилось
Исход тая,
Таяли люди,
Город стоял.
Время встало
Исход тая,
Падали люди,
Город стоял.
Скрипки стонали,
Плакал рояль,
Словно знамя
Город стоял.
А музыка жила в голодных музыкантах
И никогда не сможет онеметь,
Симфония неслась над городом громадным
Под орудийный аккомпанемент.
Звучала она шире и мощнее,
И слышал эту музыку весь мир,
И становились люди крепче с нею,
Спасая Землю от коричневой чумы.
1111
Морковки на газонах больше нет,
И раны на деревьях все зажили,
А небо полыхает лишь в рассвет,
В закат, да в наши праздники большие.
Уносят годы тех, кто в пекле выжил,
Кто выстоял и тем оставил след,
А музыка звучит сильней и выше
И подвиг славит через много лет.
Она для нас не просто память,
Она – призыв, она – набат,
Она не даст забыть о павших,
Чьей жизнью вечен Ленинград.
А если гуннов современных
Вновь устремится к нам орда,
В бой звуки музыки бессмертной
Нас поведут опять тогда.
И эту музыку услышав
Вновь шар земной произнесет:
«Нет этого народа выше,
Не победить такой народ!».