Вадим свой рассказ придержал ненадолго.
Чтоб публике доброй расслабиться дать
И память прочнее сложить из осколков,
Выбрал тайм аут, на полслове умолкнул
И, крышку свинтив, принялся разливать.
Но только в купе отзвенели ендовы,
Как поезд устало качнулся и встал,
И вырос снаружи вокзал незнакомый.
«Стоим полчаса в расписании новом!
Полтава!» – хромой проводник подсказал
Из затхлой утробы стального вагона
Все пятеро выбрались ноги размять:
Пройтись по киоскам с пивком и, как бонус,
Беляш пожевать настоящий – картонный,
Не смочь, и собаке бродячей отдать.
А в поезд вносили свои чемоданы
Какие-то лица с «кругами» верхом.
По лицам казалось - разрушатся планы,
Возникнут внезапно смертельные раны,
Придется в больницу ложиться тайком!
Визжали детишки, орали мамаши,
Июльская пыль поднималась столбом,
Безбожно пекло – молоко в простоквашу
За десять минут и за пять, может даже,
Легко превращалось. Носились бегом
Объятья взмылённых, дурных провожатых.
Неслыханный гвалт раздавался вокруг.
Здесь каждый мечтал, узелками зажатый,
Как он загорит аж до самых до пяток….
Советский народ отправлялся на юг.
Советский-советский – не нужно и спорить!
Без разных кавычек, ведь всякий из нас
Не видел в то время особого горя,
Что было на всех одно Черное море,
Одни Каракумы, Байкал и Кавказ.
Унылые пасынки капитализма,
Недолго уже нам Советскими слыть!
Лет двадцать, и мы потеряем мелизмы -
Приметы спокойной, размеренной жизни!
Не смогут помочь на платочках узлы!
2000