Алёшка или облачко похожее на барашка
Алёшка сидел под навесом во дворе и плакал. Горюшко его было так велико, что он не мог сдержать рыданий. Плечики маленького пятилетнего мальчика ходили ходуном от жалобных всхлипов. Пусть я умру! – думал он, растирая по щекам слёзы - Пусть умру навсегда, и тогда они пожалеют! Я буду мёртвый, а они будут плакать, и говорить, как они меня любят, но я не буду оживать, потому, что поздно!
От невероятной жалости к себе и к своим обидчикам, которых ему тоже было очень жалко, слёзы из глаз его текли ещё сильнее. Он представлял, как все будут его жалеть, когда он умрёт! И даже Юрка с Маринкой из соседнего дома тоже будут его жалеть, но он не поднимется, так и будет себе тихонечко лежать. Алёшка плохо себе представлял, что происходит с людьми, когда они умирают. Он видел в кино, что люди как-то неловко вскидывают руки и падают. Потом все просят друг у друга прощения, плачут и прощаются долго-долго… А Юрка с Маринкой поймут, что мне не нужна была их пожарная машина, просто я хотел немножечко на ней прокатиться. А колесо… Оно просто было плохо приклеено или ещё как-нибудь там прикручено. Юрка с Маринкой тоже будут меня жалеть. И мама с папой будут жалеть меня и плакать. А я буду лежать, слушать, как они все плачут и думать – вот так-то! Нужно было раньше меня любить, а теперь ничего уже не поделать. И он разрыдался ещё сильней…
…Этот злополучный новый шкаф с резными кантиками по краю дверей, зеркало в полный рост посередине, у которого он так сразу полюбил обезьянничать, и мамин день рождения, сыграли с мальчиком злую шутку. Когда родители решили отойти ненадолго, по каким-то своим взрослым делам, Алёшка ловко взобрался на табурет и схватил с полки мамину шкатулку, содержание которой уже давно тщательно изучил, когда оставался без присмотра. В ней, среди катушек с нитками, коробочек с иголками, пуговичками и разными штучками, предназначения которых были ему неведомы, лежали маленькие маникюрные ножницы. Они ему были очень нужны…
На левой двери замечательного, сверкающего лаком шкафа из карельской берёзы он нацарапал большого кита, который пускал в небо фонтан воды похожий на букет, и две чайки над ним в виде маленьких галочек. Рисовать чаек галочками его научил в садике один очень умный мальчик Павлик, а кита он и сам знал, как рисовать. Когда Алёшка рисовал, кончик языка его в точности повторял движения маленьких тонких ножниц, которыми было так легко и приятно рисовать на таком замечательном новом шкафу. Кит весело улыбался, нежась в волнах тёплого моря. Алёшка немного подумал и пририсовал над ним солнышко. Кит был для мамы…
На правой двери, которую он предназначил для папы, пусть сегодня не его день рождения, Алёшка нарисовал грузовик с горкой отборного белого песка. На борту его гордо красовалась пятиконечная звезда, потому, что папа когда-то был солдатом. И больше всех книжек с разными картинками, ну во всяком случае, не меньше, он любил папин солдатский фотоальбом. На всех фотографиях, бордового бархатного альбома с грозным стреляющим танком на обложке, папа был в военной форме. Но листать альбом ему разрешали не часто. Может потому, что он содержал в себе какую-нибудь военную тайну? Это Алёшке было неведомо. Оглядев своё творение, мальчик подрисовал машине ветер сзади кузова, и стало казаться, что грузовик быстро катится по ровной и хорошей асфальтовой дороге…
После возвращения мамы и папы ему сразу почудилось, что-то неладное. Он совсем не ожидал, что всё будет так. Он думал, что они очень обрадуются, увидев, как он своими рисунками украсил новый шкаф, ставший, как ему казалось ещё красивее. Сердечко его сжалось от предчувствия беды. Когда папа стал вынимать свой ремень из брюк, ему стало совсем страшно. Стали спрашивать, кто это сделал? Алёшка еле слышно, трясущимся голосом ответил – "Не знаю, это не я…". На столе предательски блестели ножнички с прилипшей стружкой лака злополучного шкафа на кончике…
Папа вынимал ремень из брюк, чтобы переодеться. Он переоделся, достал накануне собранный небольшой чемодан из шкафа и вышел за дверь. Он их бросал. На улице ждала машина. Мама его не провожала. Алёшка ничего не понимал. Он смотрел на папу через окно большими тёплыми ничего не понимающими глазами. Папа обернулся и увидел Алёшку. Рука его, было потянулась махнуть на прощание, но он почему-то смущённо отвернулся и сел в машину. Она быстро покатилась по ровной и хорошей асфальтовой дороге. Мальчик выбежал на улицу, ему хотелось догнать папу и попросить прощения. Слёзы брызнули из глаз его, преданно глядевших на быстро удалявшийся грузовик с полным кузовом отборного белого песка. И ему захотелось умереть. Он был уверен, что сделал что-то очень-очень плохое. И папа из-за этого уехал.
Мама вышла на улицу и села рядом, под навесом, погладила его по голове и поцеловала в щёку. Алёшка увидел, что она тоже плачет. Он тут же перестал реветь, всхлипнув напоследок ещё пару раз. И мама перестала плакать тоже. И они пошли домой, пить чай. А когда попили чаю, мама взяла со стола маленькие маникюрные ножницы и долго, долго их разглядывала. Потом встала и подошла к шкафу. Грустно улыбнувшись, она оглядела картинку с весело плескающимся в тёплом море китом, пускающим в небо фонтан воды, похожим на букет. Алёшка подошёл и встал рядом. Он тоже посмотрел на дверцу шкафа, потом поднял лицо на маму и вопросительно поглядел в её глаза. А она подрисовала смайлик солнышку, добавила ещё двух чаек, в виде галочек и небольшое симпатичное облачко, очень похожее на барашка..
***
«Мне нужен барашек. Нарисуй барашка. И я нарисовал.»
Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц