Тише! Тише! Я с тобою! Я рядом…
Вой волчьего ветра ты лучше не слушай.
Мы где-то на дне замерзшего ада.
Мы где-то на дне. Мы забытые души…
Спи, девочка, спи. Ведь все, что осталось –
Надеяться лишь, что о нас кто-то вспомнит
Хотя бы с теплом… Надежда ослабла,
Так лучше усни, в мои спрячься ладони.
Да… ты лишь кукла из той моей жизни,
Что от сегодня отличается мало,
Но тебе страшно, я чувствую, Лиззи,
Ведь ты слепа… Такой была моя мама…
Наверно, красивой, теплой и нежной.
Глаза ее были светлы и здоровы…
Она была мне океан безмятежный,
А я для нее лишь пустые оковы…
Потом мы расстались, духовно и телом.
Мне было так холодно в сельском приюте,
Что ненависть стала единственным делом,
И мир терял краски. И гасли минуты…
Лиззи, ты ближе, дороже подруги…
Мальчишки тебя разобрать захотели,
Я не дала, искусала им руки.
Прости, только глаза спасти не успела…
Мне было девять с копейками, - слышишь? –
Когда мое тело на детской кровати,
Вздрогнув испуганно – дышит, не дышит? –
В обнимку с тобою, нашла воспитатель.
Я помню, жалобно выли метели,
Читал монотонно священнослужитель.
А мои руки разжать не сумели –
Отправили с куклой в иную обитель…
Спи, моя Лиззи, тебя я не брошу,
Ветра не бойся, нас с тобой он не тронет.
Он просто гоняет снежную крошку
И, словно душа моя, плачет и стонет
В пустые проемы старого храма.
Когда-то служили в нем… Мы с ним похожи…
Лиззи, скажи, обо мне вспомнит мама?
Не знаешь? Я тоже. Быть может… быть может…