Половину января расплескало небо зря –
И не чешется.
Сыпет белую пургу словно ветхую труху -
Не натешится.
Я тебе пишу стишок. Как тебе там, хорошо,
В той Америке?
Мы же бьемся целый год тухлой рыбою об лед
Тут в истерике.
Ты давай держи фасон, как там, шкалик припасен,
В книжной полочке?
Ничего, я тоже так. И один, и натощак.
Втихомолочку.
Сорок разных долгих лет накрошились в твой обед.
С четырьмя еще.
Пусть подремлет часовщик, пусть уснет он, счастья миг
Отмеряющий.
Пусть твой ангел знает толк и постелет тебе шелк
В каждой радости.
А судьба плеснет удач без грошовых мелких сдач,
Без предвзятости.
…Фотки, Леша, я смотрел. Молодой еще, пострел,
Прямо вьюноша!
Да такого пацана - птица счастья мчать должна,
В попу клюнувши!
Ты по-прежнему худой, с кучерявой головой -
Не меняешься.
Только щурить стал глаза. Я чего хотел сказать:
Что ты маешься?
Ну, не знаю что еще. Может, стоило насчет…
Да, безделица.
Я не то, чтобы – навзрыд.. Просто жизнь наша бежит…
Вот бы встретится!
Ну, так выпьем мы по сто? Не, ну - беленькой, простой.
Да, по соточке.
Что ты крутишь головой? Ты еще возьми завой:
«Тут нет водочки…»
Ну, давай со мной опять. Скоро, Лешка, сорок пять.
А, до лампочки…
Может друга помянем? Да, такого днем с огнем…
Печки – лавочки.
За спиной стоит жена. Вижу, что разозлена
Моим мнением.
Говорит: «Что ты несешь? Разве это назовешь
Поздравлением?»
Что сказать? Она права! Я ж хотел сказать сперва
Пожелание.
Чтобы жизнь была на сто! И не слушай ты мое
Тут брюзжание.
Просто я смотрю в окно, за которым счас темно,
Хлопья падают…
Лоб - в оконный переплет, за которым снег идет
Кавалькадою.
Потому что жизнь не ждет. От того и снег идет?
Вот, история!
А жена с ним в унисон: у тебя там про фасон -
Аллегория?
Точно, Леш, пол-января расплескало небо зря –
И не чешется!
Но ведь льнет зима к весне в этой снежной беготне.
Перебежчица…