Говори, говори, говори…
Запредельность ли, не запредельность,
проявляется ночи бесцельность,
загораются вновь фонари.
Говори, говори, говори…
Этим голосом, полным металла,
повторяет эпоха устало,
защищая чужие лари.
В тех ларях - сохранившийся хлам,
наворованных денег проказа,
и, с причудливой формой экстаза –
по делам, по делам, по делам…
Все дела упираются в ночь.
Оттого так темно и так бурно
проявляется голос Сатурна:
«Не помочь, не помочь, не помочь…»
Говори, говори, говори!
Нам теперь не пробраться друг к другу
сквозь жестокую чёрную вьюгу,
что кружит от зари до зари.
Не травил нас с тобою зарин,
и не пили мы «кровь» Сан Сен Муна.
Не спасло это нас. Очень трудно
жить в стране, где пусты фонари.
А повсюду - бездарная ночь,
и темно и безумно и бурно
слышен голос седого Сатурна:
«Никому и ничем не помочь!»
Говори, говори, повторяй…
Это вечер иль это не вечер…
Но близки лишь Покой,
только Вечность.
Остального, хоть, право, не знай…
Говори, растекайся с небес,
самого лишь себя вспоминая.
Лишь далёкие звуки трамвая
раздаются в припадочной тьме.
Это было ли, нет – всё равно,
просто как-то однажды случилось,
что в надежде на Божию милость
посмотрел я однажды в окно.
Попросил эти звёзды: «Меня
вы с собою возьмите навеки!
Расскажу вам я о человеке,
о земном человеке огня.
У него… У него есть огонь!
Он в крови у него постоянно!
Потому он наверно и пьяный,
что в крови у него есть огонь!»
Говори, говори, говори…
Предо мною - какие-то судьбы…
Люди, люди, былое вернуть бы,
ну, хотя б от зари до зари!
Ну, увидеть, в нови, не в нови,
хоть во сне то, что было когда-то,
не со мною – эпоху крылату,
когда люди искали любви!
Райский сад, что остался на дне.
Это было давно. Только – было.
Поглядел я в окно и – могила
показалась вдали в том окне.
Кто в могиле – неважно совсем.
Может – я, может – кто-то иначе.
Слышишь, ветер за окнами плачет?
Это – детство моё. Вместе с тем –
говори, повторяй постоянно,
вспоминай о себе, о других…
Жив ли, нет твой зверинец стеклянный,
у тебя ж только – стих, только – стих.
И не стихнут стихи. И до гроба
пребываешь в звучании их.
Пусть людская не трогает злоба
этих строк, этих бедных моих…
(2013)