годы идут. остальное теперь не важно.
глаза мои скоро зальются дождём седин.
океан из чернил пересёк я на флоте своём бумажном,
сам себе раб и сам себе господин.
я прошёл сто дорог. на распутье бросал монету.
был пчелой с ядовитым жалом, но без пыльцы.
твердил, будто тьма - это просто изнанка света,
и везде кое-как с концами сводил концы.
я удачу ловил - и разорился на этой ловле:
больше по скулам текло, чем из чаши пил...
примерно полжизни провёл под казенной кровлей
и бацал куплеты под скрежет двуручных пил.
плетью сарказма я разбивал основы
глупости, трусости, жалкого бытия...
ведь у тех, у кого всё отнято, ещё остаётся слово -
а слово не знает, где у него края.
в одну реку на зло гераклиту входил я дважды.
думал, выйду сухим, по счёту не заплатив...
но всё, чем богат я сегодня, так это жаждой.
и теперь я пишу этот странный речитатив,
а вокруг ничего: ни угла, ни семьи, ни денег...
как весло, я сжимаю перо и плыву вперёд -
туда, где однажды закончится понедельник,
и мир улыбнётся, прежде чем в пыль сотрёт.