Ты лежишь неподвижно в кровати,
И футбол смотришь в первом ряду.
Облысевший, в очках и в халате,
Вновь свалившийся мне на беду.
Чтобы ты сейчас кушал селёдку,
Я пешком проходила весь май,
Ноги стали, как две сковородки,
Я ни разу не села в трамвай!
А свеча с давних пор постарела,
Наклонилась, упала в кровать,
На которой лежит твоё тело,
Телу стало теплее лежать...
Загорелось уже одеяло...
Я когда-то, всем сердцем любя,
К Двадцать третьему еле достала,
Из Парижа, его - для тебя!
На нём вишенки,словно живые,
И пока я готовила чай,
От волненья, что гол нам забили,
Ты их съел, пару штук, невзначай.
За водой я из комнаты вышла,
Грустно мне, отчего не грустить?
Ты глаза мои сравнивал с вишней...
Невозможно такое забыть!
Я спасти тебя, всё же сумела,
Ты глазами следил за игрой,
Пока я, располневшее тело,
По паркету везла головой.
Я свечу в винегрет порубила!
Утопила! Теперь не всплывёт!
Убралась, и пожар потушила,
А футбол всё идёт и идёт...
Я была фавориткой исправной,
Я лечила обиды и жар.
А сегодня, я стала пожарным,
От ужасного слова - пожар!
"Наши" всё же кому-то продули...
Ты ушёл, прихватив пару груш...
Ты вернёшься теперь лишь в июле,
Слава Богу, что ты мне не муж!