На площади старинной, с утра стоит народ,
Там плотники сноровисто, возводят эшафот,
Казнен сегодня будет, преступник молодой,
За что же он поплатится, своею головой?
Его поступок страшен, колдун он -. говорят,
Он порчу насылает, за это не простят,
Тем более, что жертвой, считают короля,
За это преступление, вообще простить нельзя.
Но будем объективны, преступник молодой,
Стал картою в интриге, разменной и простой,
Он нагло был подставлен, его вина лишь в том,
Что спьяну, по ошибке, вошел не в тот, он дом,
Как, знатный, по рожденью, избавлен от костра,
Смерть ждет его мгновенная, от взмаха топора,
Но, он еще надеется, что суд его простит,
И мать его графиня, от смерти защитит.
Меж тем, повозка смертная, везет свой груз вперед,
Преступник озирается, как будто, что-то ждет,
Внезапно взором пламенным, он видит мать в окне,
Платком взмахнула шелковым, он посветлел в лице,
Теперь смотрел он дерзостно, расправив свою грудь,
И люди не осмелились, ему испортить путь,
Он с головою гордою, на эшафот взошел,
Как будто силу божию, пред смертью приобрел.
Народ глядит с волнением, читают приговор,
И лично королевский читает прокурор,
Но граф стоит спокойный, с улыбкой на устах,
Как будто бы неведом, ему животный страх,
Палач готовит ревностно, свой инструмент к работе,
Он чувствует уверенно на этом эшафоте,
Он ворот у рубахи, спокойно отрезает,
И шею загорелую, он графу обнажает.
И миг теперь ужасный для графа настает,
Он голову кудрявую, на плаху сам кладет,
Он все еще надеется, что это не всерьез,
Все женщины заплакали, там было море слез,
Когда палач безжалостно ударил топором,
Скатилась графа голова, в неведенье своем,
Его синеющие губы, успели прошептать,
В своем последнем вздохе жизни, и помянули мать.
Секрет такого поведенья, не скрылся на века,
Мать не смогла добыть прощенье, но честь она спасла,
Граф вел себя, пред смертью, ни плача, ни крича,
Бестрепетно себя отдал, он в руки палача,
Ведь он, то был уверен, что мать его спасла,
Коль знак ему в окошке, платочком подала,
Но честь для рода выше, чем жизнь его сынов,
Когда ты не уверен, во твердости юнцов.