Больничная палата.
Я закрыл
Глаза.
И сразу полетел,
Как камень из пращи,
В глухое подземелье –
Иль в бездну, может быть?
Но там,
Внизу,
Стояла сонно башня
Из кирпича.
Какой-то человек
В костюме непомерной белизны
Махал руками
И кричал:
- Куда?
Давай назад!
И я поднялся ввысь,
Почти что к облакам.
Звенела тишина,
И лёгкий ветерок
Всё тело обдувал,
Он лил в меня прохладу.
Вдруг Лея позвала
Случайностью дождя:
- Найди меня скорей!
Найди меня! Найди!
В небесных списках
Много тайн хранится.
Компьютерная страсть
У ангелов в глазах,
По клавишам они
Стучат без передышки.
Я подошёл бочком:
- Которые на "Л"?
Меня позвал один:
- Сюда, сюда, дружище!
Что у тебя?
- Мне нужно разыскать…
- Как? Лея Ротенберг?
Или,
Возможно,
Лея Гольдберг?
Он впился в монитор
И долго проверял
Мою заявку
На любовь и нежность.
Потом сказал:
- Увы!
Ни той и ни другой!
Они бредут дорогами земными.
Ищи их там!
Иди!
Желаю счастья!
- Куда идти?
Ведь я на небесах?
- Ну, это не беда!
Сейчас спихнём обратно.
- Постойте! –
Я в испуге закричал –
Не торопитесь!
Я не всё проверил!
- А что ещё?
Захлёбываясь болью,
И нежностью,
Слова глотая в спешке,
Я стал рассказывать
О девочке-еврейке,
Которая бредёт в зелёном платье
И в шапочке с помпоном
Сквозь века.
- Ах, эта! –
Ангел странно улыбнулся
И взял меня
За отворот пижамы:
- Её уже искали много раз,
Раввины приходили,
Мудрецы,
И клоуны,
И воины.
И даже
Купец богатый –
Ротшильд Соломон.
- Нашли?
- Конечно, нет!
Она печальный символ
Скитаний вашего народа
- Но имя! Подскажите имя!
Лея?
- Может быть,
Не знаю.
Она всего лишь
Девочка с картины,
Которая исчезла навсегда.
Ступай, дружище!
Ты пока не наш.
Я сделал шаг,
И рухнул в подземелье.
Слились в мгновенье
Тьма и забытьё.
Потом прорвался
В облака из ваты
Далёкий голос:
- Медсестра, скорее!
Введите внутривенную глюкозу!
Смотрите.
Сахар бьётся на нуле!
Я вздрогнул от
Холодного укола
И медленно глаза открыл.
Палата
Дрожала в осязаемом потоке
Неуловимых солнечных лучей.
Врач улыбнулся:
- Милый,
С возвращеньем!
- Откуда?
- Милый, я не знаю,
Но думаю,
Что всё-таки с небес.
- Ах, ангелы! – воскликнул я
И вспомнил
Компьютерную странную контопу.
- А Леи нет!
Она в небесных списках
Не значится!
Она жива!
Жива! -
Так я подумал
И хотел подняться,
Но не было
В ногах
Желанных сил –
Одни лишь боль
И горькая досада
На слишком непокорную судьбу.
- Ответьте, доктор,
Сколько мне ещё
Лежать в томленье
На больничной койке?
- Не знаю, милый,
Может, только миг,
А, может,
Неугаданную вечность.
И он ушёл,
А я закрыл глаза.
И сразу, будто камень из пращи,
Вновь полетел
В глухое подземелье.
А там, на самом дне,
Стояла Лея,
В зелёном платье,
В шапочке с помпоном,
И что-то мне кричала –
Я не слышал,
Я руки к ней тянул.
- Сестра, укол!
Тянулась жизнь меж долгим забытьём
И холодом уколов.
Я устал.
Но вот однажды врач сказал:
- Мой милый!
Пора на волю –
В радость и весну.
- Неужто? –
Я шепнул ему
И понял,
Что залежался
Горько и обидно,
И некуда идти,
Никто не ждёт.
А Леи нет,
Она ведь только символ.
- Побрейтесь! – мне сказала медсестра, -
Вы обросли безумной бородою,
Вас не узнают дома.
- Боже мой! –
Ответил я, –
Скажите, где мой дом
И где душа живая,
Которая, ещё надеясь,
Ждёт?
Я из палаты
Прямо в сад спустился.
Была весна,
И закипали вишни,
И яблони роняли
Робкий цвет.
Кружилась голова,
Я ухватился
За веточку,
Всю в лепестковой сказке.
Но веточка вздохнула,
И я понял.
Что вижу её мутными глазами
Уставшего от жизни старика.
Р.Маргулис