«Доешь кусочек, что ты нос воротишь?
Так относиться к хлебушку негоже!
Ты, внученька, не знаешь голод, впрочем,
Гражданскую войну не знаешь тоже.
С неё всё началось: страну терзали
И рушили на радость супостату –
Державам европейским; кабы знали,
Что сгинет прахом всё, что брат на брата
Пойдёт с огнём, штыком и партбилетом,
Что станут раскулачивать нещадно,
Что с продразвёрсткой хищные Советы
Доразорить крестьян придут обратно…
Вот так и подступил тот голод страшный:
Ни крыс, ни воронья – всю живность съели…
Деревни вымирали, чахли пашни
Да кости вдоль дорог войны белели.
Съешь хлебушек, в нём память скорбных зёрен,
Тех, что взросли от слёз и пота деда;
В гражданскую был сослан под надзор он,
А в сорок первом – лагерей отведал».
Сглотнув слезу скупую, баба Соня
Хлеб со стола со мною доедала,
Всё то же повторяла мне устало –
Растила совесть в маленькой тихоне.
Ушли года, и бабушки не стало,
А мне всё чаще чудится спросонья:
Шуршащий звук её мужских ладоней
По скатерти стола, по одеялу;
Кусок ржаного с чесноком и солью…