"Король и сам не уверен, что он одет..."
Г.Чхартишвили "Писатель и самоубийство"
Бродвей от Усиевича, страстной Аэропорт,
Огней и окон серых ночной калейдоскоп.
Что ни подъезд - Дом творчества, Богема всей страны,
Кино про Одиночество, с лампасами штаны.
Сожительство типичное, как горе от ума.
Столичная, привычная на Соколе зима.
Не нюхал, не ширялся, с Крещения не пил,
Бездомный ветер странствий с припева подхватил.
Гармонии несложные, и слушатель глухой
Иронию уловит в мелодии простой.
"Нам двадцать по тринадцать" - не скучное кино,
Нахально ухмыляться отучены давно.
"Два раза по 13" - ещё куда ни шло,
Но было там, признаться, не очень-то смешно.
Тенями ускользающими прошлое прошло,
Слезами отрезвляющими смыто, набело.
Шагаю на Динамо, теряю полчаса.
Знакомые названия, чужие адреса.
Тропа Его исхода проторена в стихах:
С Арбата - до Тверского, и - на ВДНХ.
Был перманентно грустен, чем многих раздражал,
Изгой киноискусства, несортовой металл;
За целую страну он ручаться был готов,
Но не для всех родную, как отмечал Рубцов.
Досужие печали, невнятный мёртвый груз,
Мы всюду опоздали, и я не тороплюсь.
Усталого баяна на барже перезвон
В неведомом Бергамо призами награждён...
Свет, искажённый призмой бесчувственного льда,
След мимолётной жизни, замерзшая вода.