Седой старик стоял у обелиска,
И чтоб от посторонних слезы скрыть,
Склонил он голову седую низко-низко,
Пред теми, кто погиб чтоб победить.
Он вспоминал далекий сорок первый,
Где он, в семнадцать лет, прибавив год,
Ушел на фронт, одним из самых первых,
Чтоб защитить многострадальный свой народ.
Он вспоминал свой самый первый бой,
Когда из роты он один в живых остался,
В груди с осколком, и с пробитой головой,
Он до подхода подкрепления держался.
И не забыть ему пожарищ деревень!
Плачь сироты под виселицей мамы!
Войну он помнит! Каждый ее день!
Ведь каждый день ее был страшный самый!
Четыре года самых страшных дней,
Грубело сердце от увиденого горя!
Он столько видел на войне смертей!
И столько раз в глаза смотрел ей стоя!
Но всем смертям назло он победил!
И за погибших на рейхстаге расписался!
И в память павшим голову склонил,
И вспоминая их, от слез не удержался.
Седой старик стоял у обелиска,
И чтоб от посторонних слезы скрыть,
Склонил он голову седую низко-низко,
Пред теми, кто погиб, чтоб победить.