(Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург)
Встали довольно поздно, так как легли заполночь, да и мороз с утра был изрядный.
Микрорайоны Зеленограда спланированы так, что к каждому из них подходит вплотную лес, если так можно назвать то, что когда-то было лесом. Сейчас в окрестностях Зеленограда леса основательно вытоптаны и загажены, впрочем, это можно отнести и ко всему Подмосковью в пределах кольцевой железной дороги.
В двухстах метрах от Верочкиного дома встали на лыжи и вошли в лес. Несколько раз в лесу нужное нам направление преграждалось какими-то заборами и строениями – приходилось обходить, но, наконец, мы вышли к насыпи Октябрьской ж/д и пошли вдоль нее, оставляя слева дачный поселок Алабушево. У платформы Алабушево мы перешли на другую сторону путей и пошли вдоль них в сторону платформы Радищево. Вдоль ж/д полотна небольшие дачки, за ними еловый лес, но прохода к лесу не видно. Идем по насыпи – ни лыжни, ни тропинки, глубоко проваливаясь в снег. Но вот долгожданный проход, пересекаем улицу и углубляемся в лес.
Погода великолепная: небольшой морозец и солнце! Заснеженные ели радуют глаз. Особенно красиво по берегам глубоко оврага. Преодолеваем его и выходим на хорошо укатанную лыжню. Останавливаемся на привал, изучаем карту. Овраг – это самое верховье реки Сходни, она начинается в 300 метрах отсюда из небольшого болотца по ту сторону ж/д. Лыжня проложена параллельно оврагу, то есть почти под прямым углом к нужному нам направлению. Куда идти? Пробуем двинуться вправо в надежде на то, что лыжня свернет в нужном нам направлении, но не тут то было – лыжня сворачивает в сторону Зеленограда, приходится возвращаться по ней к месту привала и продолжать путь в противоположном направлении пока мы не упираемся в ж/д колею, где лыжня неожиданно закончилась. Продвигаемся по полу-занесенной дороге мимо дачек к платформе Радищево. Метров через 300 выскакиваем на расчищенную дорогу, кто-то нанял бульдозер, чтобы иметь подъезд к даче на выходные дни.
Без особых приключений доезжаем до платформы Радищево. Фотографируемся на фоне названия платформы – ведь это единственное упоминание о писателе в пределах Московской области, а возможно и на более протяженном участке маршрута – путешествие покажет.
Не плохо было бы перекусить, но в районе платформы ни отапливаемого зала, ни магазинчика нет, ближайшее кафе на Ленинградском шоссе в деревне Дурыкино, в 4-х км отсюда.
Снимаем лыжи, так как шоссе до Дурыкина изрядно присыпано песком, и идем пешком. Вспоминаю, как в районе платформы Радищево ходил на лыжах с подробной картой для ориентировщиков, когда этот вид спорта только зарождался, и сами карты были далеки от совершенства. Незаметно для себя я выбежал за пределы карты и оказался в долине реки Клязьмы. Снег был глубокий, лыжни не было, и я пошел по заснеженному льду реки. В одном месте лед подо мной провалился. Благо там было не глубоко, и сильный мороз сделал свое дело: ботинки обледенели, но ноги не промокли. Обледенели и лыжи, – передвигаться на них стало невозможно. Кое-как я добрался до автобусной остановки и часа полтора дожидался редкого здесь автобуса, согреваясь пляской вместе со свадьбой, имевшей здесь место.
В Дурыкино заходим в «Бистро», чтобы перекусить в тепле. Как же мы любим иностранные словечки, порой мы не можем объяснить, что иное из них означает, но лишь бы звучало как-то необычно. Слово «бистро» пришло к нам из Франции, но там оно произошло от русского слова «быстро» после 1814года, когда казаки взяли Париж и требовали быстрого обслуживания в харчевнях.
Наши термосы быстро опустели, и Володя отправляется в соседнее кафе, чтобы их наполнить: до Солнечногорска, конечной точки сегодняшнего маршрута, около 20км. Володя возвращается с кипятком, но направляет меня туда, чтобы в качестве оплаты за кипяток помог работникам кафе…в разгадывании кроссворда: посетителей нет, и продавцы скучают. Примета времени – ни Пушкин, ни Радищев, ни о чем подобном не писали!
Населенные пункты на этом участке шоссе следуют один за другим, и, буквально, на каждом шагу есть возможность перекусить: кафе, магазины, забегаловки при бензоколонках, домашние кухни, шашлычные у обочины дороги под открытым небом. Предложение явно превышает спрос, по крайней мере, сейчас, в зимнее время.
Мы не выдерживаем, и в Лужках заходим в кафе. По телевизору показывают футбольный матч на приз Содружества между «Спартаком» Москва и «Динамо» Киев. Упорная борьба, счет ничейный, до конца 15 минут. Буквально на последней минуте «Спартак» забивает гол – всеобщее ликование! Можно продолжать путешествие.
По-прежнему идем пешком с лыжами через плечо. К Пешкам добираемся в сумерках. Ориентир – огни ретрансляторной башни.
Заходим в очередное кафе. В нем, кроме продавца, никого нет. Соскучившийся продавец охотно вступает в беседу с нами. Он – местный житель, и от бабушек наслышан о достопримечательностях села. Пешки – село, церковь стояла недалеко от сюда, на Красной Горке, сгорела в войну, а сама горка, якобы, получила название из-за кровопролитных боев за село (подозреваю, что скорее это название связано с церковным праздником). Он рассказал также о трех версиях названия села: по первой версии местный барин был страстным любителем «шахмат» и предпочитал пешечные атаки; по второй - он же любил пешие прогулки; по третей, он носил фамилию Пешков. Думаю, что последняя версия ближе всего к истине.
Что касается знаменитого описания Радищевым «курной» избы, то уже Пушкин, проделавший свое путешествие на 40 лет позже, ничего подобного не увидел, по крайней мере, рядом с шоссе. Прогресс – есть прогресс, и жилище конца XX века существенно отличается от жилища конца XVIII века. С точки зрения коэффициента полезного действия топка по-черному весьма экономична, но комфорт сомнителен. Кстати, Пушкин пишет «comfort», добавляя «как сказали бы англичане». Мы видим в данном случае наглядно, как пополняется русский язык словами иностранного происхождения.
Топка по-черному сменилась со временем печным отоплением, которое является в современных деревенских домах преимущественным и по сей день, хотя можно встретить в них и радиаторное отопление. Что же касается вездесущих коттеджей, то в них радиаторное отопление от индивидуального котла, скорее правило, чем исключение. Но прогресс здесь относительный, так как наиболее современные системы отопления для загородных домов, используемые в странах Скандинавии и Канаде, как-то с применением «тепловых насосов» и «теплых полов» не нашли пока у нас массового применения.
В тех же Пешках, но несколько в сторону от Ленинградского шоссе по направлению к верховьям Клязьмы, домостроительный комбинат №3 построил коттедж из сборного ж/б. Проект отопления этого коттеджа поручили выполнить мне. В те времена проектов отопления коттеджей было предостаточно, а авторского надзора за монтажом я не вел, поэтому успел забыть о проекте, когда мне позвонили с ДСК-3 с просьбой съездить в Пешки, – что-то стряслось с коттеджем.
На комбинатовской машине нас привезли в Пешки к коттеджу, и тут нам предстала потрясающая картина: полдома было разворочена взрывом котла. В проекте в качестве нагревательных приборов были применены проточные конвекторы «Универсал» с регулированием по воздуху с помощью специальных заслонок, а монтажники, рабочие из Зеленограда, решили перебдеть, и поставили у каждого прибора по вентилю. Кто же умудрился раскочегарить котел при всех закрытых вентилях, выяснить так и не удалось.
По пути к Солнечногорску мы с Володей еще раз зашли в кафе при бензоколонке, где подкрепились горячим мясным борщом всего по 8 руб. за порцию. Там мы застали большую компанию «дальнобойщиков», которые явно не спешили в свой дальний путь.
Мы предполагали заночевать в Солнечногорске, с тем, чтобы наутро продолжить свой путь в сторону Клина. У нас был ключ от квартиры в Солнечногорске в районе бывшей деревни Рекинцо, недавно влившейся в город. Квартира осталась от умершей одинокой дальней родственницы Манефы Михайловны.
Много десятилетий еще с войны Манефа Михайловна проработала на одном из Солнечногорских заводов, долго она возглавляла список на получение жилой площади и, только будучи уже на пенсии, получила, наконец, эту однокомнатную квартиру в доме-новостройке. Всего несколько лет прожила она на этой квартире. В последние год-два она нуждалась в посторонней помощи, и ее время от времени навещал кто-либо из нас. Племянница Манефы Михайловны из Уфы отказалась от наследства, и приватизированная квартира была завещана одному из племянников моей жены.
Но когда мы с Володей, основательно уставшие, добрались до двери этой квартиры, то тщетно пытались попасть в нее, ключ никак не хотел проворачиваться в замочной скважине. Возможно, кто-то пытался попасть в квартиру и испортил замок. В дверную ручку была вложена записка, суть которой сводилась к тому, что РЭУ просило обеспечить доступ в квартиру, так как она заливает нижерасположенный магазин «Свет».
Так несолоно хлебавши, мы были вынуждены повернуть от двери, благо что время позволило нам вернуться домой, а не заночевать где-нибудь на Казанском вокзале.