Но память занесло куда-то в нищих обносках...

Иоанн Богомил
Осыпается строка – всегда между'.
Высказать невозможное тщится на лету
и как медовая пыльца,
ложится на белое пространство листа.

Разве могут фиолетовые чернила
запечатлеть то, чего не было
или то, что было?

Разве могут пять литров выкачанной крови
передать спектр пережитой боли?
Но память занесло куда-то в нищих обносках.
Никто ничего не помнит.

Опомнились – поздно.
Не осталось никакого следа,
не за что зацепиться
и лучше, друг мой, вам запредельно забыться
и отключиться…

Но кто-то в дверь упорно стучится.
Ну что вам в такую позднюю пору?
Какого дурака надоумило, как квартирного вора?

Письмо дорогое и неподписанное
(известно от кого почта нерукописная)
бесполезно переводить мне с русского на какой-то еще.
Неоплаченный счет.

В глубоком дневном сне стро'ки
пишутся в опережение сроков.
Душа спешит сказать что-то еще,
в сумеречном сне не запамятовать.

Что-то сокровенное передать,
чего не выскажешь никакими словами.
Пребывает в таинственном диалоге
на своей кушетке убогой
с сокровеннейшим Собеседником,
милосердным своим Исповедником.