На поле где цветы – цвели и пчёлы
Жужжа - старались, собирая свой нектар,
Где ветерок причёсывал просторы
И око радовал – живой природы дар.
С утра, как только заблестели ро*сы,
И серебром рассыпались в траве.
Там ветер шевелил - плетёны косы,
Отважным воинам, что встали на заре.
Во чистом поле только травы чуть поднялись,
На них в ряды уже построились бойцы,
Когда от света солнца – птицы просыпались,
Уж кони были взяты под уздцы.
Там в воздухе неведомо витало
И души звало, что никак не удержать,
Сердец в груди биенье клокотало,
Пред ними - тьмы сияла вражеская рать.
Стояли – молча, ведая друг друга
И понимая – как всё будет горячо,
Мечи теперь сжимались вместо плуга,
Плечом друг – друга чувствуя плечо.
И духом каждый был готов к резне и волей,
За землю – мать, кормилицу стоять.
К тем воинам пришла лихая доля,
В открытом поле этом чистом умирать.
И вот как время, чтобы бойне начинаться,
Из ножен были вынуты мечи,
Избрали тех, кто должен первым повстречаться,
Собравшись духом витязь, на коня вскочил.
Дружина развернулась полукругом
И враг готов был, чтобы время не терять.
Два воина рванули друг на друга,
Дружина двинулась, навстречу – вражья рать.
Меж ними не было ни слов, ни разговора,
Лишь копья – в цели и огонь горит в глазах.
Так битва начиналась на просторах,
А двое – на земле, уж на мечах.
И стрелы взмыли и рванули с места бра*ты
И свист, и вопли и вперёд – в галоп коней,
Хрустели кости и звеня сверкали латы
И кровь хлестнула изо рта и из ушей.
Рубиться стали люто те и эти,
А дух и смерть к небесным сводам понеслись.
И ветер нёс, по полю лязги сечи
И кровь – из рубленных хлестала лиц.
Уж солнце раскалилось жёлтым диском
И кожа трескалась на высохших губах,
От звона глохнув – уносились дальше птицы,
В крови слипались пальцы на руках.
Там каждый был непобедимый воин
И рвался только на врага – вперёд
И смерти был в побоище достоин,
Не зная кому жить, а кто умрёт.
А месиво от криков и от рёва,
Росло – по всей округе разносясь.
Молились дети, матери и жёны,
В надежде – руки свои к солнцу вознося.
Кровавой бойне жаркой – не было предела,
Как будто силам брани нету и конца.
И ранен был при этом каждый в тело,
Не чувствуя ни рук и ни лица.
Рубились насмерть смело пращуры лихие,
Сеча и наотмашь и резали насквозь.
И головы летели удалые,
А от ударов топора – хрустела кость.
Там по телам и с хрипом, шли к победе,
И всякий воин падав мерности сменял.
Рубил мечём, кляня врагов на этом свете,
Кто мог стоять – еще хоть как, еще стоял.
Кто падал ниц – к ногам костлявой смерти,
Тот даже мёртвый, снова руку поднимал,
Не отводя очей от круговерти
И дух, их вылетев, над бойнею взмывал.
А кони, умерших тела – в седле носили.
И ворон как от ужаса кричал.
Там па*лицами головы сносили
И стон над полем брани застывал.
Сама костлявая по головам ходила
И помечая – каждого брала.
А души убиенных – возносились
И били в небесах в колокола.
Мечи и копья сломанные эти,
Где тело, руки, ноги, голова.
Смешалось всё – от жизни и до смерти,
Был шаг один всего и мягкая трава.
Всё красным вскоре стало от заката,
Или от крови уже всё слилось в одно.
Лежали рядом и сыны, отцы и бра*ты
И было им уже – как всё равно.
Спустился вечер, стихло поле брани,
Чуть только ветер шевелил густой травой.
Лишь полумёртвые – как призраки стонали
И вознесся над полем - бабий вой…