Белизной бесконечной
покрылись пути и пространства –
эта видимость воли,
влекущей, как строгость спартанства.
Белый полог, покров,
белый лист,
пустотою манящий.
В первый опус впадаю –
в словесность,
что стала изящной,
где сливаются вместе
страдания – связью мелодий,
в реки строк, что сломал
неизменно особый Володя.
Порубил – и потом
всё пространство распалось на части,
всяк по-своему жаждет
означить на белом всевластье.
… Эта видимость воли
одета в стальные одежды.
Белый снег.
Белый свет.
Неизбежность пути и надежды…