Мы на крыльце сидели допоздна,
ничуть не раздражаясь комарами,
слетевшие с невидимого дна,
прикрытого волнистыми мирами.
Он был всегда, казалось, увлечён
мечтами о случившемся когда-то.
Он говорил как-будто ни о чём -
но в этом моя юность виновата.
Он был один, которого я знал,
разбросанного разностью по многим,
никак не осязающего дна
на треснувшем от старости пороге.
Он словно ждал, и жданное - пришло...
И в сумерках похмельных расставаний
он мне шепнул заветное число,
когда его убьют в Афганистане.