Площадь целая в центре сгорает.
Синим пламенем каждый объят,
но идёт себе, не умирает,
исчезает, попав в снегопад.
Скоро снимут с деревьев гирлянды.
После долгих прогулок в снегу –
воспалённые нежные гланды:
«– Почитаете вслух? – Не могу».
Я могу представлять, как по картам
продвигается красный пунктир.
На одной из широт – с леопардом
изумрудный схватился мундир.
Корабли поднялись над проливом,
золотые сверкают бока,
или это с атласным отливом,
ослепляя, сверкают снега,
или куст у подъезда крахмальный,
и, к нему обернувшись, стою:
подарите халат госпитальный,
чтобы в нём прогуляться в раю
или сделайте птицей, скажите
«ай да птица! откуда и как?»
и в прелестную книгу впишите
о гостившей невидимый знак.
Вот и друга зимой провожая
сквозь грунтовые воды путём
потайным, я хочу со стрижами
некрасивый освистывать дом
на какой-нибудь улице или
пусть на нашей, в июле, в жару.
Мы летим, мы забыли, забыли,
мы пугаем – смешим! – детвору.
У детей на щеках голубые
тени быстрые – птички летят,
а над ними такие глубины,
что от счастья теряется взгляд.