Над миром белая шла луна.
Не понимала, зачем бежать.
Тогда нашёл её Сатана,
к сухим горячим губам прижал,
чтобы унять сокровенный пыл
грустной улыбки,
и отпустил.
В плену мучительно сладких губ
едва ли долго Луна была.
Прижалась боком к такому злу,
что и воскресла, и умерла
сто тысяч раз за короткий срок.
С тех пор осталась Луна темна
на один бок.
И каждый раз, как Луна полна
и ночь черна, он её зовёт.
Он белый солнечный видит свет,
лишь в отражении от неё.
И вечность дарит он ей в ответ,
и грустной улыбки
след.
И долей той, что всегда чиста,
Луна его освещает дни.
И смотрит вниз, и всё ждёт когда
блеснёт во тьме золотой кафтан
его и красным пламенем дрогнет нимб.
И он её от беды хранит,
и смотрит она
за ним.
Когда кончается белый свет,
когда сияния нить тонка,
он забирает Луну к себе,
с небес в ладони, таит в руках.
И улыбается Сатана.
Во тьме и в тайне его Луна.
И может
снова расти
она.