Жизнь моя, как осенний листочек.
Роман
Глава 1. «Алмаз, бриллиант иль просто камень»
Часть 21. «Я уже его»
Утром я встала очень рано. Мне хотелось с кем-нибудь поделить-
ся. С мамой я не советовалась, поэтому поехала к бабушке Кате. Хоте-
лось спросить её, как мне поступать, ведь я любила Ашота. К шести
утра я была уже на остановке, потому что должна была возвратиться,
пока он не пришёл, тем более – он мне обещал зайти рано. Двойная
пересадка. В трамвае почти никого не было. Я думала. Мысли вновь
меня переносили к случившемуся на фуникулёре. Я подумала, что
он правда любит меня, что не испугался многих парней, а защитил
меня. Потом Ашот рассказал мне, что тот пионервожатый каждый
день поднимался с ребятами на фуникулёр, предполагая, что такая
красивая девушка, как я, хотя бы один раз посетит самое прекрасное
место развлечений города Тбилиси. Я удивилась: неужели весь год
он меня выслеживал? Пионервожатый сказал Ашоту: «Если ты не-
серьёзно относишься к ней, то оставь. Мне она нравится». Меня эти
слова немного испугали, потому что от Ашота я до сих пор не слы-
шала о серьёзном намерении, и ему ещё учиться один год в вечерней
школе, так как два года валял дурака. В таких думах чуть не проехала
нужную мне остановку.
Утро. Такой прекрасный день. Фруктовые деревья по обе сторо-
ны улицы как бы наполняли её радостью, ведь там, где мы сейчас
жили – шумная улица центральная, поэтому, пока я подошла к во-
ротам барака, много детских воспоминаний нахлынуло, ведь до ше-
сти лет мы жили тоже здесь. Во дворе много знакомых, как в старой
деревне, все друг друга знают, здороваются, если даже и не знают. Я
с лёгкостью поднялась по ступенькам и открыла дверь, зная, что она
была не заперта. Бабушка Катя никогда не закрывала свою дверь. Го-
ворила: а что у меня можно взять? Она ещё жила теми деревенскими
русскими понятиями, что в хату никто чужой не войдёт.
Войдя к ней, я немного была удивлена её ранним гостям. В ком-
нате были мужчина, женщина и ребёнок лет шести. Бабушка Катя
растапливала свечку на керогазе в сковороде, усадив ребёнка на та-
буретку около двери. Она взяла мисочку воды и долго что-то шеп-
тала. Как я потом узнала – это молитвы, заговоры. Потом вылила
туда горячую свечу и долго продолжала ещё шептать, затем положи-
ла свечу в тряпочку, заранее хорошо рассмотрев. Что она там могла
видеть, не знаю, но она сказала, что ребёнок сглажен, и надо ещё два
раза повторить. Я видела впервые, и мне всё было интересно. Прав-
да, мама говорила, что баба Катя колдовала, когда та хотела с наше-
го брата Владимира также свечкой снять сглаз, но мама не пустила,
даже выгнала её из дома. Поэтому я, наверное, не видела такое у нас,
а может, она и делала, когда мы были маленькие, только ничего не
говорила. Оказывается, можно заговаривать также и воду. А сколько
раз она давала нам в детстве воды выпить, даже добавляла сироп от
варенья. Она взяла воду, оставшуюся в мисочке, куда выливала свечу,
умыла ребёнка, произнеся такие слова, которые я расслышала: «Куда
вода, туда беда пускай уйдёт». Потом, вылив воду в ведро, понесла
далеко и вылила в туалетную. Гости сразу же попрощались и ушли.
В целом мы были очень дружны между собой. Любое – хорошее
или плохое – на нас всех сильно действовало. Так как все думы в
данный момент у меня были сосредоточены на братьях, то я ни о чём
не могла думать в те минуты.
По коридору влево была кухня. Она была достаточна большой
– четырнадцать квадратных метров, но надо было завернуть на кух-
ню, пройти большой коридор и маленький, минуя ванную комнату. Я
несла тарелки, как вдруг слышу, что из ванной комнаты меня Ашот
зовёт. Ванная наша была без туалета, и я удивилась, почему он там,
ведь туалет был у нас отдельно. Я вошла. Он прикрыл дверь. Он всё
больше и больше стал мне объяснять, что он боится за меня, и про-
сил, чтобы я даже к Лили не ходила без него. Он так сказал, а я по-
думала: как я смогу быть без Лили, с которой я так долго дружила? Я
просто не смогу без неё жить. В те минуты такие мысли пронеслись
у меня. Ашот был немного выпивши. Они пили в основном вино –
взрослые уже парни. Я видела, что и девочки не прочь выпить пару
стаканчиков хорошего грузинского вина. Он постоянно намекает,
что с очень серьёзными намерениями о нашей дальнейшей судьбе,
его и моей, а сам же тихо притянул к себе. Стал так нежно обнимать
и целовать. Я подумала, что он пьяный, потому позволяет немного
лишнего. Он стал потихонечку расстёгивать мою блузочку, которая
была на нескольких пуговичках, обнажая шею, поцелуями заставляя
его любить. Я понимала, что я ещё ребенок, и большее, чем поцелуи,
он себе не позволит. Я утопала в его страстных поцелуях, которые
перешли уже и на мою грудь, которую никто до него ещё не трогал,
не прикасался даже. Сколько мы стояли так – не помню. Услышав,
что кто-то пришёл, сказал: «Наверное, братья». Тихо и нежно застег-
нул мне блузочку. Я вышла, а он ещё минут пятнадцать оставался
там, видно, сам остывал от таких страстных поцелуев. Я обрадова-
лась, что братья пришли. Они, когда приходили, вечно просили чай,
так что Ашот с нами ещё выпил чай и выбежал на улицу. Не знаю,
в каком он был настроении, только знала, что я уже его. Больше не
имею права без его разрешения выйти даже из дома. Хорошо, что
было лето и Лили в Ереване.
На столе я заметила свёрток. Там было много разного из продуктово-
го магазина, видно, они принесли. Как я поняла потом, бабушка Катя
обладала белой магией и избавляла людей от разной порчи. Никогда
за это не брала денег, а только то, что принесут или подарят.
Мы с ней позавтракали, и за завтраком я рассказала о нём. Бабуш-
ка Катя немного испугалась за меня, я была на четыре года младше
сестры, которая не имела ещё серьёзных отношений ни с кем. Люда
мечтала поступить в институт и готовилась упорно. В это лето она
строила большие планы для себя. Бабушка Катя попросила, чтобы
я привезла Ашота познакомить с ней, так как он меня уже познако-
мил со своей роднёй. Я попрощалась. Она положила мне что-то из
гостинца, чтобы я отвезла домой. Она была очень щедрой и никогда
к нам с пустыми руками не приходила, а также, если мы заходили
к ней, иногда могла нас одеть полностью и так отпустить домой. И
даже до дома чуть ли не проводит, хотя ей надо было потратить два
часа на дорогу, но со временем она никогда не считалась, если это
касалось нас. Я пообещала, что в следующее воскресенье приедем.
Мне просто хотелось узнать её мнение.
Обратная дорога мне показалась длиннее, или я чувствовала, что
опаздываю. Наверно, он меня ждёт, а я незаметно так ушла, не хо-
тела будить братьев. Открыла дверь. Так и есть – дым от сигарет в
доме (он курил тогда «Курортные»). Несколько скомканных сигарет
лежало в пепельнице, он сидел за столом и играл в карты с братьями.
Он посмотрел на меня, ничего не сказав, а Сашка налетел с вопроса-
ми, где я была. Он уже и к Лили сбегал, думал, что я там. Я спокойно
рассказала, что была у бабушки Кати, потому что давно не ходила
туда и соскучилась. Через окно Сашку позвали ребята, и они все вме-
сте выбежали на улицу. Ашот меня посадил за стол и, не повышая
голоса, стал объяснять, что он должен всё знать, каждый мой шаг. Я
видела и чувствовала, что его тоже задело происшествие в парке на
фуникулёре, и он нервничает из-за меня. Он говорил так искренно,
что мне стало его немного жаль. Я же раньше гуляла свободно с под-
ружками, но не успела я так подумать, как он сказал: «Ты себя не
видишь. Ты просто не знаешь себе цены. Я очень боюсь за тебя, ведь
у тебя естественная красота. А вдруг кто-то причинит тебе боль». Он
увидел, что я в растерянности. Подошёл ко мне, поцеловал в лобик,
сказав, чтобы не обижалась. После этого сказал: «Говори мне, куда
ты хочешь поехать. Я всегда тебя провожу и, если даже работаю, у
меня есть братья, которые тебя будут охранять и возить туда, куда ты
захочешь».
Я слышала, как открылась дверь. Вошла Людмила, которая была
в очень хорошем настроении, сказав, что её зачислили в Педагоги-
ческий институт на факультет начальных классов. Мы так обрадо-
вались за неё, ведь Люда очень много времени уделяла своей учёбе.
И вечером у нас собрались самые близкие её друзья. Миши не было,
то ли его не пригласили, то ли сам не пришёл, потому что знал, что
я уже дружу с Ашотом. За столом закусок много не было, зато они
хорошо провели время. Чувствовалось, что они большие ребята и
планы у них совсем другие. Они так говорили красиво тосты... Когда
они произносили тост за сестру, которая была сегодня на высоте, то
сказали ей о второй половинке, которой у неё не хватает. Люда всегда
отрубала эту тему, говоря, что выйдет замуж только за дипломата. Не
знаю, она шутила или правда ставила жизнь свою сразу на большие
колёса, зная, как мы тяжело жили. Праздник удался. Все стали расхо-
диться. Ашот задержался. Он, видно, чувствовал, что полностью не
договорил со мной. Он стал помогать выносить бутылки на кухню.
Братьев ещё не было, они в последнее время приходили поздно.
Уже сами добирались до Тбилисского моря, Черепашьего озера. Они
очень дружили между собой. Разница в один год стёрлась сразу, и
они были как два друга. Я очень волновалась, когда они опаздывали,
тем более – они хвастались, что плавали наперегонки по Тбилисско-
му морю. Они оба были очень высокими, даже выше Ашота на пол-
головы. Вовка рос красавцем. Черноволосый, с широкими бровями,
срощенными на переносице, – донской казак, как отец. Карим боль-
шим глазам и чёрным длинным ресничкам любая девчонка могла бы
позавидовать. Красотой он был очень похож на мою сестру. У нас
была противоположная красота – она очень была похожа на меня, но
с чёрными волосами. Окраской волос они пошли в нашего отца, дон-
ского казака, мы же с Сашкой очень были бы похожи друг на друга,
если бы не его курносый нос. Как-то непонятно, потому что мой нос
был в отца – остренький, а у мамы вообще был красивый греческий
Продолжение романа http://www.proza.ru/2011/04/06/1743
Начало главы №1 http://proza.ru/2011/03/16/208
Nansy Ston USA 04/05/2011
© Copyright: Нина Галустян, 2011
Свидетельство о публикации №211040501815
http://www.proza.ru/2011/04/05/1815