(Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург)
Хотя накануне очередной циклон и приволок изрядный снегопад и метель, но 13 марта в субботу мы вышли в очередной этап путешествия, так как отступать было некуда: приближение весны чувствовалось во всем, и откладывание выхода на неделю могло превратиться в откладывание на год.
Мы пополнились еще одним товарищем – Анатолием, правда, не смог пойти Ефим, но в целом наше движение получило развитие.
В электричке на Тверь у нас было достаточно времени, чтобы уточнить по карте маршрут, перечитать главу «Городня» в «Путешествии …» Радищева и предыдущие главы нашего «Путешествия». С каждым разом время на подъезд и отъезд увеличивается, и, похоже, лыжная часть путешествия подошла к своему завершению.
Выйдя на платформе «Московское море», мы были приятно поражены той метаморфозой погоды, что нас здесь ожидала: голубое небо и яркое солнце, небольшой морозец, правда, сильный ветер, но почти попутный.
Держим направление на север, используя дороги нужного нам направления, раза два пересекаем по мостикам мелиоративные каналы почему-то незамерзшие. Слева остается поселок Редкино. Кое-где приходится идти «кривыми дорогами февраля», пересекая наметанные вчерашней пургой сугробы.
Совсем неожиданно выходим на свежеукатанную лыжню и впервые за весь поход встречаем лыжников. Уж не знаю почему, но за годы «перестройки» этот вид отдыха явно вышел из моды. Уточняем у догнавшего нас лыжника дорогу на Городню: туда ведет шоссе, а рядом с ним лыжня. Но с последней довольно скоро пришлось расстаться, так как начался чудовищный подлип. Пришлось спешиться и продолжать движение по шоссе с лыжами наперевес. До Городни 4км, и скоро стали видны ее строения, но знаменитой церкви мы не увидели, даже выйдя на Ленинградское шоссе. Ленинградское шоссе огибает село слева – весьма разумное решение: меньше вероятность аварий и улучшение экологии населенного пункта. В пределах Московской области шоссе буквально зажато домиками деревень и сел и прорезает такие города, как Химки, Солнечногорск, Клин. Были проекты выноса шоссе за пределы населенных пунктов в обход их по-за Клязьмою, но проекты так и остались проектами, а такая важная транспортная артерия по пропускной способности значительно уступает Минскому и Симферопольскому шоссе. Конечно, строительство новых дорог очень дорогое удовольствие, но плановое хозяйство частенько распылялось: я помню, как ездил на велосипеде от Чулкова до Вертячева по почти готовому новому Рязанскому шоссе, так до сих пор не сданному в эксплуатацию.
Подлип, да и время обеденное, мы рассчитывали в Городне на горячий обед, но то ли близость Твери, то ли объезд села – кафе не видно. При въезде стоит универмаг (так, по крайней мере, на нем написано). Заходим в него, чтобы хоть перекусить в тепле. В магазине стоит столик, и мы усаживаемся за него. Внутри это обыкновенный продуктовый магазин: водка, вино, пиво, гастроном и бакалея, только росписи с изображением хозтоваров и стиральные порошки как-то оправдывают его название. Под окнами нагревательные приборы, но водяное отопление не работает, а параллельно им стоят электронагревательные приборы. Похоже, что сейчас они отключены, так как солнечная радиация вполне справляется с теплопотерями помещения.
Покупаем по бутылке тверского пива и запиваем им наши бутерброды. Зачем-то на отечественном пиве дублирующая надпись
«Beer», уж не на экспорт собираются его отправлять. Пиво свежее и, слава богу, хоть эту проблему удалось решить.
Женщина-продавец оказалась не местная, а из Редкина, и я не стал ее распрашивать о “рекрутском наборе” в Городне.
За время пешего перехода у Толи отошла подошва лыжного ботинка, и Володя – “потомственный сапожник”, который никогда не расстоется с шилом и дратвой, в считанные минуты возвратил заслуженному ботинку первозданный вид.
Я вспомнил о своих и даже продекламировал “Оду лыжным ботинкам”.
Я, как реликвию, повешу на стене
Изношенные лыжные ботинки.
Ведь двадцать лет они служили мне,
Не требуя ни ласки, ни починки.
Терзал их наст и пропитал их пот,
Сквозь кожу обозначились мозоли.
За двадцать лет не наскребется год,
Когда б они пылились в антресолях.
Их торопила в путь неторная тропа,
А чаще чаща и завалы снега.
То скромная речушка Жукопа,
То безграничный сказочный Онего.
Карелии их звал озерный край,
Гартанным криком призывали горы,
Святой водой поил седой Валдай,
И обещали рай пещеры из Мещеры.
Попрежнему верны вы снежной целине,
Доверчиво лыжне внимая по-старинке…
Я, как реликвию, повешу на стене
Заслуженные лыжные ботинки.
В магазин зашли местные мужички, и я поинтересовался – знают ли они о Радищеве, о его проезде через село? “Как же, как же”, - был их ответ,- “в селе висит мемориальная доска. А вообще Городня – село древнее, здесь еще Батый проходил”.
Подробнее распросить мне не удалось, Володя и Толя уже были на улице.
Идем по селу старым Екатериненским трактом, а церкви все не видно, уж не сломали ли ее?
Между дворами проход к Волге, становимся на лыжи и выходим на ее высокий берег. С берега открывается великолепный вид: гладь реки, заволжские леса, влево за поворотом кромка знаменитого Лисицкого бора, а вот и долгожданная церковь с золотой сверкающей на солнце луковицей на вершине крутого холма на северной окраине села.
Постепенно теряя высоту, спускаемся на заснеженную гладь реки, пересекаем ее, пытаясь спрятаться от сильного бокового ветра за лесистый левый берег. Там вроде просматривается лыжня, достигаем ее, но, к сожалению, на лыжне кое-где проступает вода; пытаемся идти параллельно этой лыжне – тот же эффект: приходится переходить на правый берег. С реки церковь выглядит особенно выигрышно – прямо настоящий маяк, видный, должно быть, очень издалека.
Дома в селе добротные, много вновь построенных, а севернее церкви целая группа современных вездесущих коттеджей.
Время подгоняет нас, до Лисицкого бора добрых 10 км, до устья реки Орши еще столько же, если не больше. Как не жаль, а надо поворачивать к ж/д.
Берем азимут на запад на низкое солнце, ветер приятно подталкивает в спину. Выходим на шоссе не далеко от места, где старый тракт встречается с объездом. Некоторое время идем по обочине шоссе, и здесь одну за другой находим 4 аудиокассеты, (вероятно, их уронили из окна автомобиля) в том числе с песнями Высоцкого.
Становимся на лыжи, сначала идем целиной, затем дорогой через деревни Кошелево, Межево, Лукино. За Кошелевым дорога основательно переметена, нам встречается группа, везущая на саночках картофель в мешках, с трудом преодолевающая заносы, еще раньше мы обгоняем застрявшую в снегу машину (куда ее понесло?)
В 17-30 мы были на платформе Межево и довольно скоро сели на электричку до Москвы. Характерно, что каждый раз по мере продвижения к Твери мы умудряемся попасть для выезда назад на более раннею электричку: если из Подсолнечной мы уехали в 21 час, из Клина в 19,из Завидова в 18, то из Межева уехали на предыдущей.
В Межеве была интересная встреча. До прихода нашей электрички, прищла электричка на Калинин (так было написано на ней). С нее сошло два бомжа. Один из них глубокий старик с рыжей окладистой бородой, другой молодой, но изрядно помятый. Сначала мы долго не могли понять вопрос старика о том, на Калинин или Тверь ушла электричка, с которой они сошли. Оказалось, что они спутали Калинин с Клином и уехали не в ту сторону. Толя поинтересовался возрастом старика, оказалось – 65 лет, то есть ровесник ему, хотя на вид Толя годился ему в сыновья.
Заговорили о переименованиях: то Тверь, то Калинин, в Москве все улицы в центре переименовали, не возможно ориентироваться. Старик сообщил, что сам он с Ордынки, жил в доме, где жили Ардовы, в семье которых частенько гостила Анна Ахматова.
“Я часто видел ее в детстве, -сказал старик, - просто не знал, что это такая знаменитость”.
В дороге мы опять возвращаемся к вопросу переименования географических названий: до чего же бездарная затея пытаться увековечить имена политических деятелей, чья герастратова слава переживет эту попытку. Сколько в названиях населенных пунктов, рек, озер тезок: Орша, Яуза, Векса? Вероятно эти названия что-то означали на угро-финском наречии народов издревле населявших эти места.Векса, к примеру, по-фински означает “протока”. Пришедшие на смену славянские племена сохранили эти названия, лишь слегка приспособив их звучание своей фонетике (село Асерхово на берегу озера Исихро)
Я вспомнил свое стихотворение о перименованиях и уже на перроне Ленинградского вокзала прочитал его Толе (Володя опять сошел на Петровско-Разумовской. Удивительно, как до сих пор не переименовали последнюю?)
О не давайте городам имен людей,
Ведь постояно бродит там миллион идей.
Включайте лучше в города названье рек,
Что постоянны,как вода, из века в век.
Так не давайте городам людских имен –
Не раз сменить придется вам весь хлам знамен.