Рассчитав, что ему хватит сил и ума,
что ничуть он Толстых не глупее -
он уселся писать самый лучший роман,
как укор мировым эпопеям.
Вывел римскою цифрою: первая часть,
и побрёл по глубинам сознанья,
ему самое главное было - начать,
а потом понесёт дарованье.
Дальше времени шёл за чудесной строкой,
истощаясь голодною мукой,
наконец, начертав заскучавшей рукой:
жили-были старик со старухой.
И такой перед ним распахнулся простор!
И такие открылись дороги,
что он понял: ему не дойти до тех пор,
где обычно живут эпилоги.
А роман в голове ужасающе рос,
угрожая душевному строю...
И тогда он решил этот сложный вопрос:
он убил их второю строкою.