В детстве бабушка развлекала меня
старинной игрой в бирюльки.
Из кучки крошечных деревянных игрушек –
утюги, лампы, лошадки, бутылки –
нужно было по очереди тащить фигурки,
следя, чтобы не рассыпалась кучка,
такой маленькой кочергой,
с желтоватой, кости слоновой, ручкой.
(Помню, бутылка труднее всего давалась –
очень многие за неё цеплялись).
А теперь, значительно позже,
вся наша жизнь мне кажется
этакой кучкой бирюлек:
мы таскаем их по одной, затаив дыханье,
и следим, чтобы не рухнула пирамида.
Вот из большой государственной кучи
вытащили кленовую маску –
и ничего,
остальные бирюльки на месте.
Вот вытащили книгу из липы –
и куча даже не шелохнулась.
Эта дубовая рюмка, змием обвитая, с краю,
почти ничего и не подпирает,
и представляется лёгкой добычей,
чего не скажешь о той вон,
эбеновой, конической вышке.
Или эти три буковых танка –
они краеугольны, попробуй, тронь-ка!
А что с нашей личной кучкой бирюлек?
Можно убрать эту лесенку красного дерева.
Или те, сосновые,
скреплённые рукопожатием руки.
Может быть эту, палисандровую – в виде сердца.
Неужели на ней всё может держаться?..
Но только не трогай, не трогай, не трогай
эту маленькую фигурку,
этот кубик чёрного дерева,
с надписью, выжженной на боку:
«Доверие».
Ибо тогда уже точно вся пирамида рухнет.