Дом наполнен запахом жареной плоти
Запахом сонма тел, сгоревших заживо
На корне языка у тебя вкус горечи
И сартровски подкатывает к горлу
Но кроме крика ничего не выходит
Ничто не выходит
Никто не выходит наружу
И Чужой не рождается,
А карабкается в твой рот,
Шевелит ногами
И снова ныряет
В живот
Дом наполнен сладким смрадом жареной плоти
Он проникает в каждую комнату, в каждый шкаф
В каждый ящик, под кровать, под ковер
Под кожу, разъедает глаза,
Судорогой сводит пальцы
И до гула в ушах зовет
Найти источник
И ты плывешь сквозь него – шаги по морскому дну
Ноги вязнут в песке, водоросли оплетают грудь
Рыбы объедают кожу,
рыбы охотятся на твои глаза
Женщина у плиты
Огромная женщина у огромной плиты
В дыму и поту режет все новое мясо
И кидает на сковороду
Огромную сковороду
Режет новое мясо
Отрезает от себя куски
И они шипят,
Они покрываются коркой
Вот она отрезает свою правую грудь
И сырую кидает тебе на стол
И сырая она пахнет молоком
Пахнет женщиной, которую ты знал
И ты впиваешься в нее зубами
И Чужой утаскивает добычу в свою пещеру
И вот уже нет никакой женщины,
А ты сам стоишь у плиты,
Срезаешь с себя куски,
Бросаешь в огонь,
В открытый огонь
И нет уже никакой плиты
Есть только костер на берегу
И горячая плоть,
Истекающая соком,
Плоть, истекающая семенем
В чужую плоть,
Истекающую соком
Пять видов нектара
Сладостью разливаются внутри,
Так Чужой засыпает
А в руке у тебя остается кровоточащее сердце
Живое мертвое сердце
И ты спрашиваешь его
«Ты спишь?..»