А дальше — неизвестность, пустота,
полоска неисписанной бумаги,
игра теней, кино дневного сна,
фрагмент забытой скандинавской саги.
Дрожь полотна, устлавшего постель
для новобрачных, ставшей смертным ложем,
поскольку все умрут.
И явным штампом тем
закончен текст, и мой король низложен.
Но есть другой, ненайденный листок.
В нём меньше слов,
точнее, вовсе нет их,
есть долго розовеющий восток
и череда теней, огромных и нелепых,
на истлевающей земле, на облаках,
и переход в небесное пространство
так прост, как путешествие во снах
души, забывшей милые богатства -
седло, расшитый жемчугом наряд,
покров, трилистной фибулой скрепленный,
любимого подарок.
Руны в ряд
построились, чтобы молчать бессонно.
... Тот, кто писал и жил,
он был всему свидетель.
И если выцвели, пропали письмена,
вздох, как дымок, парит под небом этим,
и больше ничего —
не наша в том вина.