В ГАЛЕРЕЕ
Ты говоришь о тени на портрете,
что хороши раскосые глаза.
Я замечаю – чист и разноцветен
был Божий мир столетие назад.
Ты так смешно глядишь на древний облик
и прядь волос невольно теребишь,
задумавшись о странности символик
в овалах глаз и розовости крыш…
А дальше – неразгаданный Куинджи,
чей холст уже невидим навсегда,
и кто-то шепчет: «Медленнее, ближе,
взгляните обязательно сюда…»
Но – ничего на выцветшей картине.
Пожухли краски старого холста.
За равномерной блёклостью и синью
неяркий свет струится от Христа.
Вдали, наверно, блеск Ершалаима,
ещё не накопившего угроз.
Но всё это в уме, неразличимо.
Печаль вокруг, дорога и Христос.
Ты вся в раздумье. Волосы оправив,
спросить о чём-то хочешь, но молчишь.
В твоих очках в серебряной оправе
лучится отсвет розовости крыш.