Сквозь оконное стекло больничной палаты пробивался едва уловимый свет. То ли погода была пасмурная, то ли окна давно не мыли, потому что мешала решётка.
Вера, сидя на стуле, уже целый час монотонно раскачивалась, вспоминая детство, качели, маму на кухне и запах её стряпни, пахнущей ванилью. - Нет, сейчас не стоит об этом думать,- решила Вера, ведь со вчерашнего вечера она ничего не ела. А когда завтрак? Определить который час было невозможно, но Вера приспособилась. Ровно в шесть часов утра во двор больницы приезжала машина, но она сидела уже целый час, а шума двигателя не было слышно.
- Опять проспала, - с досадой подумала Вера - Теперь не буду знать который час. Здесь, в больнице, в условиях полной социальной изоляции, было очень важно знать который час. Ещё важно было знать утро или вечер, тепло или холодно на улице, и какое время года.
Веру, как и других больных на улицу не выпускали, кормили через окошко в двери её палаты, а уколы делала медсестра, которая приходила три раза в день. В промежутках между уколами и кормлением приносили цветные таблетки.
Странная вещь – память. Почему мы запоминаем очень многое, но ещё больше забываем. Кто в нашей голове сортирует информацию, кто руководит нашей памятью? Вериной памятью управляли люди в белых халатах. Каждый раз после укола она её теряла. Потом долго пыталась восстановить, но постоянно какие-то обрывки воспоминаний бесследно исчезали, и каждый раз удавалось вспомнить всё меньше и меньше. Детство уже почти не всплывало в памяти, юность улетучилась ещё раньше, зрелость – бог её знает.
- А сколько мне сейчас лет? - Вера встрепенулась. - Господи, сколько мне лет? - Уцепившись за новую идею, она стала рассуждать, разглядывая свои руки.
- Кожа на руках не сморщенная, фигура, кажется, не расплылась… наверно лет 40… - За этими мыслями Вера медленно погрузилась в сон.
Прекрасное синее небо, жёлтые листья под ногами, солнце, и тёплый ветерок. Вера шла по аллее и смотрела под ноги. Сегодня удивительный день, подумала она, - сегодня что-то случилось в её жизни. Она ещё не понимала этого, но это «что-то» вызывало в ней легкую эйфорию и загадочную улыбку, почти как у Моны Лизы. Вера сегодня впервые услышала мир, голоса, шёпот листвы, пение ветра, мелодию слов. Прислушиваясь к тишине, она начала складывать слова в стихи:
Ветер медленно клонит усталые ветки,
Отлетает листва, да под ноги ковром.
Осень ставит везде свои жёлтые метки…
С тех пор это стало её привычкой. Жажда стихосложения охватила все её существо. Почти каждую минуту она записывала какую-нибудь фразу. На клочке бумаги, в телефоне, блокноте, везде, где это можно было сделать. Слушая воздух, она ловила мысли.
Окружающие считали её странной, подруги думали, что Вера не в своём уме. Не выпуская из рук чашки с кофе, она спешила записать услышанное или увиденное. Вот полетела птица, вон там девушка в плаще, трамвай…
А вдали мальчишки гоняют мяч, ветер треплет их детские шевелюры. Как хорошо быть маленькими. Ощущение полного счастья, наверно, бывает только в детстве. Позже, вырастая, пропадает беззаботность, и появляются проблемы. В 16 думаешь, как хорошо, когда тебе шесть лет. Нет экзаменов, страха перед неизвестностью, когда школа выплёвывает тебя, как счастливый билет, в никуда. Первая любовь? Первые слезы, боль и горечь расставаний. Первая работа над ошибками. Интересно, если ли такие пары, у которых влюблённость переросла во что-то большее и не закончилась, не успев начаться? У Веры такого не было.
В 25 вспоминаешь свои 16, когда взрослые проблемы начинают валиться на хрупкие плечи, а ты уже не ребенок, ты девушка, молодая женщина, которая, возможно, познала радость материнства.
Вот! Пожалуй, это последний лучик счастья в жизни женщины – рождение ребёнка. И все…. Выкормила, подняла на ноги, выучила, ему уже 16, выпустила в свет и только короткие фразы «Ма, ты как? Ну, будем на связи», «у меня всё ок» напоминают тебе о том, что где-то в мире есть частичка тебя, у которой все «ок». И тут жизнь окончательно заканчивается, а тебе только 40. Вера где-то читала, что американские женщины в сорок лет только начинают задумываться о создании семьи, а у нас это уже степенные матроны. Железобетонный стереотип – в 40 лет ты уже никому не нужна: ни детям, ни родителям (если они еще живы), ни мужу (если он есть или вы уже разведены), ни близкому человеку (если он себя таковым считает по отношению к тебе). Ведь жить под одной крышей это не значит быть близкими людьми по духу, есть просто совместное существование. Что делать в ситуации, когда даже сухие поцелуи становятся редкостью, когда руку при выходе из транспорта тебе подают только по одной причине - так принято, а не потому, что хочется помочь, чтобы, не дай бог, ты не сломала каблук или оступилась.
- К чему это всё? – подумала Вера. - У меня, ведь, всё было не так.
Слезы покатились у неё из глаз. Она вообще в последнее время часто плакала. Почему? Зачем? Для кого?
Как часто мы обманываем себя, как часто мы живем иллюзиями, ведь всё относительно, перманентно… но…. А поначалу как было хорошо, точнее как красочно воображение рисовало их отношения. Она и он, больше им никто не нужен. Позже оказалось, что и она ему не очень нужна. Понимание с полуслова куда-то ушло, с полуслова появилось непонимание. Правильно пишут – мужчины и женщины это два разных подвида с разных планет.
- Мы никогда не поймем друг друга, – мысленно вздохнула Вера, - В нас их раздражает практически всё. Как мы говорим, что говорим, как одеваемся. Есть такой анекдот: «Идеальный муж – это глухонемой капитан дальнего плавания». Так вот, для большинства мужчин идеальная жена это немая блондинка, живущая на кухне. Но мы не машины, не роботы. Мы не можем молчать, когда хочется говорить, мы плачем, когда плачут другие, мы часто совершаем ошибки, обжигаемся на кухне, бьём посуду, ставим пятно на его любимой рубашке. Мы можем, да, мы многое можем, но не надо нас за это ненавидеть. Мы женщины. Мы тоже люди!
Так размышляла Вера и не заметила, как принесли ужин. Поев овсянку и запив её каким-то странным компотом, она вздохнула. Вот куда может завести женщину мужская ненависть, его нежелание понимать и принимать такой, какой сотворил её Создатель.
Как это случилось? Она уже не помнила того момента, который стал последней каплей, отделившей её от реальной действительности. Постоянные упреки превратили её в загнанного зайца. Зачем она была с ним? Даже ей самой было трудно ответить на это вопрос. Любила, глотая обиды. Доглоталась, больше не было места, чтобы съесть очередную его пилюлю, и она взяла свои. Сколько их было штук, 20-30? Вера не помнила…
Очнулась она уже в больничной палате.
Он ни разу не пришел её навестить. К ней никто не приходил и никогда не придет. Здесь тихо и спокойно, здесь нет упрёков, лжи, зависти. Здесь белая палата, белые полы, стены и простыни. Здесь белая мебель и люди вокруг все в белом.
Вера сунула руку под подушку и вытащила горсть разноцветных таблеток и капсул. Сколько их было? 23-30 штук, старательно собранных за пару месяцев.
Теперь точно всё получится и она, наконец-то, обретёт долгожданное счастье…