1
Священный монстр, юродивый, повеса,
Познавший с колыбели вой сирен.
Среди руин, подвалов вместо леса
Он вырастал, не тих, и не смирен.
Послевоенный Харьков и бараки,
Суровый быт: то урки, то шпана.
Но книжищи вдохнули в пацана
Дух битв и закалили драки.
Отец-чекист – фуражка, сапоги.
Пусть помнят злопыхатели-враги –
В Удмуртии он дезертиров стриг.
А сын, спустя каких-то 40 лет,
Носил в Краине Сербской пистолет.
Герой своих взрывоопасных книг.
2
Герой своих взрывоопасных книг,
Лихой грабитель, прочитавший Блока.
Не севший чудом на скамью до срока,
Романтик, Дон-Жуан и озорник.
Монтажник, сталевар и книгоноша,
Участник забастовки и Поэт.
Уже на свете этом многих-то и нет,
Кто негодяя молодого рожу
Узрел, а там и вызрел псевдоним,
Под ним он стал лелеем и гоним.
На все лады его склоняет пресса.
«ЛИМОНОВ» - сплав эротики и мата!
«ЛИМОНОВ» - в шкуре цитруса граната!
Он супермен российского замеса.
3
Он супермен российского замеса,
Когда в Москве еще клубился «СМОГ»,
Шил брюки им из одного отреза,
Но всех их переплюнуть смог!
Губанов, например, бутылью в лоб,
Был награжден за нрав свой буйный.
Развился здесь талант твой многоструйный,
Любой из них с тобою рядом клоп.
Елену ты похитил как троянец,
А КГБ решило, что засранец
Должон быть выдворен к такой-то Лиле Брик.
И вот уже в Италии голодной
Совал в Елену орган детородный
Веселый, но весьма ранимый фрик.
4
Веселый, но весьма ранимый фрик
Живет в Америке, терзаемый изменой.
Стоит за вэлфером, как бомж или старик,
И пишет «Эдичку». Видения Елены…
Она сбежала к графу-богачу,
Ей скучно с бедным Эдом и не сыто.
Но он ещё покажет всем, не ссыте!
«Пошли вы на х..!» - вслед за ним кричу.
Он Запад критикует в хвост и гриву,
И видим мы писательскую ниву,
Что всходит и настырно колосится.
По-прежнему пусты его карманы.
Он дам своих монтирует в романы,
Расставив в разных позах по страницам.
5
Расставив в разных позах по страницам
Своих неподражаемых подруг,
Изящно нанизал их всех на спицу. -
Он описал и «борозду» и «плуг».
Вот Анна, вот Елена, вот Наташа.
Имеет их и этак и вот так.
Герой наш не какой-нибудь Маршак,
Десадливый местами даже.
Хоть круг, хоть треугольник, хоть квадрат, -
Любовниц нескончаемый парад.
Но ни одна не выносит дитя.
Одна Волчица перетопит лёд,
Щенков двух принесет и перебьёт,
Всех девок ублажающих Вождя.
6
Всех девок ублажающих Вождя
Как звёзд на небе - не пересчитать.
Он мог бы жить, кайфуя и кутя,
Но голос свыше приказал писать.
Стихи, эссе, романы и рассказы, -
Европа в шоке, Азия в огне!
Я счастлив, что попала в руки мне
Та «Книга о воде» и от заразы
Не излечился я и этим горд!
Тут можно про могилу и про горб,
(Но пусть об этом скажет Судия).
Я никогда в него не брошу камень,
Он Прометей, он подарил нам пламя,
Завистников дремучих обретя.
7
Завистников дремучих обретя
Среди господ, бежавших на чужбину.
Он язвы вскрыл, в затылки колотя,
Из-гоям, перебравшимся в кабину
Из кузова на всех семи ветрах.
Они в тени от статуи Свободы,
Но он им показал «прогноз погоды»,
Забыв про толерантность и про страх.
Кичливый Запад загнивает мерзко,
Лимонов указал на это дерзко.
Понятно и последнему тупице
Что есть «Дисциплинарный санаторий»!
Слюною назидательных историй
Плюешь в благовоспитанные лица.
8
Плюешь в благовоспитанные лица.
Ты в Вуковаре – четники, Аркан.
Гудит, как улей сербская столица,
Отель «Мажестик», ракии стакан.
Караджич, Ратко Младич даже Плавшич -
Все с радостью встречаются с тобой.
Над этой удивительной судьбой
От зависти, друзья мои, заплачешь!
Бесстрашный кондотьер и репортер,
Ты видел Югославии костер!
Над Сербией глумились силы Ада.
Теперь все знают, что такое «СМРТ», -
Воюя, описал кровавый пир,
Ты - командир летучего отряда.
9
Ты - командир летучего отряда
Нацболов – молодых большевиков.
Смотрите – вот великая плеяда:
Курёхин, Дугин, Летов, Тишин, о!
Захваты башен – Севастополь, Рига, -
Поддержка русских в Латвии, в Крыму.
А сколько Маршей в газовом дыму!
Властям под нос огромнейшая фига.
СрокОв тюремных сорок сороков,
Но дух не сломлен тяжестью оков,
Напрасен труд чекистов Ленинграда!
Сам Эдуард в плену у мертвецов –
Надежда и опора храбрецов,
Отчаянных опричников отрада!
10
Отчаянных опричников отрада.
Зимовье и заснеженный Алтай,
Здесь началась великая Баллада,
«Лефортово-баланда-вертухай».
Потом Саратов, суд, но «не замучен!»
Колонии два года и УДО.
На фото – Монте-Кристо с бородой,
Главарь не состоявшейся, эх.., бучи!
А сколько книг написано в остроге!
Пронес в портфеле сквозь режим нестрогий
Тетради адвокат - ему хвала!
На нарах снились девичьи изгибы.
Но вот и воля – вьются возле глыбы!
Девиц снедает мысль «А я б дала!»
11
Девиц снедает мысль «А я б дала!»
Прошли через кровать их тьмы и тьмы.
У каждого Дали своя ГалА, -
А у него ни дома, ни сумы.
Была Певица – боль его и Муза,
Парижский тигр, русский «Трибунал».
Фурор сначала, а в конце – провал,
Предательство и винная обуза.
Злой рок и Боров захватили в плен
Медведицу, не вставшую с колен,
Пусть будет чернозем ей пухом.
Её увековечил в прозе он,
Честолюбивый как Наполеон.
Аскет суровый, но не нищий духом.
12
Аскет суровый, но не нищий духом.
Визионер и гностик. На Руси
Он Третьим Глазом и огромных Ухом
Хозяина Вселенной раскусил.
Того, кто наши души ест на завтрак,
На ужин ест и даже на обед!
Есть многие, кто скажет «Это – бред!»,
А я скажу «Не надо, ребя, каркать».
Попробуйте - придумайте покруче,
Колбасит вас от зависти и пучит!
Он за державу, как товарищ Сухов.
А вы – огни болотные и морок,
Он выше вас, не нюхавшие порох!
Ересиарх с чувствительнейшим слухом.
13
Ересиарх с чувствительнейшим слухом.
Политик, конспиратор, правдоруб.
Он точно не котлета и не муха,
Скорей всего он, братцы, ледоруб!
Ведь он всегда мятежный ищет бури,
Под парусом Стратегии идёт.
Кто бросит в него камень – идиот,
Распухший и от лени, и от дури.
«Другой России» пламенный певец,
Нацболам и Учитель и Отец,
Мы помним ваши славные дела!
Он мог бы заменить собою МИД,
И враг тогда имел бы бледный вид.
Короче говоря – Аятолла!
14
Короче говоря – Аятолла.
Склонюсь пред ним в почтительном поклоне.
Стихи свои сметая со стола,
Один венок оставлю я иконе.
Да, да - ты обездоленных кумир,
Анфан террибль, жупел для буржуев!
Сдаваться рано, мы ещё раздуем,
Пожар и перекрасим этот мир!
В свои цвета, отнимем и поделим,
Без страха, проволочек и истерик,
Прогоним прочь наживы злого беса.
Заменим триколор на Серп и Молот,
Седьмой десяток – Дориан всё молод!
Священный монстр, юродивый, повеса.
15
Священный монстр, юродивый, повеса,
Герой своих взрывоопасных книг.
Ты супермен российского замеса,
Веселый, но весьма ранимый фрик.
Расставив в разных позах по страницам
Всех девок ублажающих Вождя,
Завистников дремучих обретя,
Плюешь в благовоспитанные лица.
Ты командир летучего отряда,
Отчаянных опричников отрада,
Девиц снедает мысль «А я б дала!»
Аскет суровый, но не нищий духом,
Ересиарх с чувствительнейшим слухом,
Короче говоря – Аятолла!
15-18 февраля 2013 года