Довольно распространенное заблуждение – требовать, чтобы в стихотворении были однотипные рифмы: например, либо только точные, либо только ассонансные и т.п. Творчество выдающихся русских поэтов последних десятилетий как раз показывает художественную оправданность использования разных типов рифм в одном и том же стихотворении.
Ахмадулина:
Там в море паруса плутали,
и, непричастные жаре,
медлительно цвели платаны
и осыпались в ноябре. ...
(вообще стоит перечитать: http://lib.ru/POEZIQ/ahmadulina.txt )
Рубцов:
"Когда заря, светясь по сосняку,
Горит, горит, и лес уже не дремлет,
И тени сосен падают в реку,
И свет бежит на улицы деревни..."
Окуджава:
Не клонись-ка ты, головушка,
от невзгод и от обид,
мама, белая голубушка,
утро новое горит.
или
О ком ты тихо плакала?
Все, знать, не обо мне,
пока я топал ангелом
в защитной простыне.
и т.д.
Чичибабин:
Все, что мечтала услышать душа
в всплеске колодезном,
вылилось в возгласе: "Как хороша
церковь в Коломенском!"
("Церковь в Коломенском")
"Душа-хороша" – рифма, конечно, банальная. Однако справедливо высказывание Владимира Онуфриева:
к банальным рифмам
"относятся как к избитым, примелькавшимся и давно утратившим свою свежесть. Тем не менее, по причине часто крайне малого рифмословарного запаса у таких слов и, в то же время, их незаменимой смысловой нагрузки, такие рифмы, несмотря на свою «заезженность» и банальность, обречены на извечное использование в русской поэзии".
Да, обречены. Ничего с этим не поделаешь.
Зато в сочетании с менее привычными рифмами такие "банальные", "заезженные" оказываются очень кстати: на них слух как бы "отдыхает". Это как диссонс и консонанс в музыке – слуху обычно желанно их чередование. Напряжение и разрешение...