Его Вельзевулом прозвали не зря,
Найти где красивей и злее коня?
Он масти гнедой, до копыт длинногривый.
Попытки взнуздать пресекает игриво.
Всхрапнет и попятится, вскинется задом,
Сверкают подковы, весь пышет он адом,
Об землю своих седоков он несмелых,
В кровь бил не однажды, как демон умелый.
А дочке хозяйской ночами не спится,
Горит и пылает, конь рыжий ей снится,
Все мысли, все чувства о «дикаре»,
И вот уж пред ним, поутру на заре.
И нежные руки, как божья роса,
Погладили холку, взмыл конь в небеса!
От ласки он замер, ресницы прикрыл,
И бешеный норов в копыта спустил.
А ночью, в тоске чембур разорвал,
Ноздрями он запах любимый вдыхал,
Во сне он с ладоней красивых и быстрых,
Брал бережно сахар губой бархатистой.
Косички из гривы она заплетала,
Смеялась, шалила, затем распускала.
Под ласковость рук её спину подставил,
И дрожь шла по телу, любил, не лукавил.
Затменье…в бреду, как и сам не заметил,
На нём уж уздечка, седла не приметил.
Из разума вышибло, как он попал?
Седло и подпруга, об этом ль мечтал?
Стремян, не касаясь, взлетела в седло,
А где-то под сердцем сомненье скребло.
В бока упирались колени тугие,
И правили чары её колдовские.
По узкой дороге он в гору летел,
И разум от власти её захмелел,
Галопом пустила лихого коня,
Огрела хлыстом и в крови шенкеля…
Протяжно и жалобно ржал, не смирился,
В душе снова дьявол его поселился.
Свечою он взвился, круп вверх он подбросил,
Наездницу в пропасть бездонную сбросил...
И младшей хозяйской дочке не спится,
Ночами всё бредит, конь рыжий ей снится,
Стрижет взглядом черным и лаской влечет,
И ей неспокойно, грудь ноет, печет...
И вновь по спине руки гладят, что значит?
И нежно и сладостно, только иначе,
Близки к ферме горы и берег там крут,
Он знает, он помнит, за ласкою – кнут.