Удивительно, пап, но я выжил,
и теперь дотяну до весны.
Только малость мешает: я выжат,
как лимон. А виной всему - сны.
В снах кроваво-багровые листья
вперемешку со снегом кружат,
я зачем-то опускаюсь в лифте
пониже первого этажа.
Там какие-то чёрные лица,
как в немом позабытом кино.
Дверь откроют - сырая землица
засыпает кабину со мной.
А снаружи, в чернеющей ночи,
некто, очень нелюбящий дня,
то зашепчет, а то захохочет,
глядя, как засыпает меня.
Я в запале, дышу чем-то чёрным,
консистенцией - гуще дерьма,
эбонитово-, (тварь!), золочённый
сверху ладана сходит туман.
Задыхаюсь, всё реже и хуже,
(словно в море), гребу, (на тазу).
Всё равно пробиваюсь наружу,
хоть под землю - из лифта ползу.
Я гребу, посылаю всех на хер,
пустота вместо воздуха тут,
в дикой злобе - не в панике страха -
просыпаюсь в горячем поту.
Обретая реала нирвану,
слышу вслед из земли голоса:
"Ишь, пройдоха!... Тебе ещё рано...
Поброди по поверхности. Сам!..."
Может, я не совсем понимаю
эти странно-нелепые сны:
страха нет, нет печалей, нет маний,
их пути не особо ясны,
но с собой разобрался и прямо
осознал: в этих снах - не беда.
...В них пытался я лечь вместо мамы.
В деревянную лодку.
Туда...