Сердце свежего мотылька.
Сбереги для него пока
лампы Свет,
разбавляющий
карамельно слегка
кофе сумерек цветом теплого молока.
Твой хозяин вышел на перекур
привести в порядок мыслей конкур.
Ну а ты, длиннотелый джинн?
жил один, жги один,
не хмур, не понур.
В ожидании будущих синекур на листы смотри.
Отчего
чистота их выше снегов?
И зовет и манит первозданная?
- база данная,
Безобманная, будто жизнь с нуля -
без друзей и врагов,
без слез и долгов.
Где ты жил, кем ты был, Маймун?
Сколько фазовых поменялось Лун
с тех времен? С беспощадных пор,
когда зелень меди из пор вытекала словно из ран?
Кто тебя, суетлив и скор, ну какой тут может быть разговор,
переплавил нитью в вольфрам?
Что ему твоя боль, твои крики и
расскажи, им всем, расскажи!
про горячий воздух Ифрикии,
про моря темноликой лжи,
про песков сухой "физраствор",
о котором молчит желтоглаз и странн
друг пустынь - пятипалый варан!
Как в твой солнечный Кайруан-
Лучший город на тысячу стран-
одногорбых тел караван
тащит, тянет, везет из последних сил
золото, соль, шафран!
Твой хозяин сейчас молчалив, поди?
Строгий сумрачный Алладин.
Научился слушать векА,
сквозь ночной туман истекающих,
словно из миражей река
на барханы кнопок и клавишей?
Пусть напишет он, а пока
ты теплом согрей мотылька,
светом лампы в ночи растревожившей
сердце памяти старика.
Что же он загадал
а, джин?
погоди Алладин,
погоди!
Из всех сокровищ на свете явственней
книжный мир, что в глаза глядит
отрешенно и беспрепятственно,
ожидая с нежностью паука
своего читателя-мотылька.