***
Передо мною мир ни в чём не виноват:
скачок, провал, и вновь даётся фора.
Листва осенняя летит, как мысль в слова,
мнёт на ветру существованья форму.
Легко летит – в траву, на камни, в грязь,
в ладонь мою – кокетливая свежесть!
В листе, в ладони – линий вещих вязь –
к единой круговерти принадлежность.
Что было-то? – рывок, слова, полёт,
шагов диагональ по площади Единства,
безвременье, надежда, первый лёд
и поиск ритма каруселью мглистой.
***
В ладони ключ от призрачной двери,
что долговечней, значимей реальной.
Стихийным жестом клады отопри
и волей награди исповедальной.
На зыби озера залётный звук
шалит с исконным, свет хамелеонит.
Ничто забытое не сходит с рук…
Всё скроют воды – эхо не потонет:
фантомы утомлённых войн,
соль красных струй и жертв безмолвных.
Слезу уронит кто-нибудь живой –
вневременные всколыхнутся волны.
Что клады вышли, жаждущий – поймёт.
Расшифровавший – в камень обратится.
Зыбь заболтает лун текучий мёд –
чуть – и судьба проявится на лицах…
***
Так природниться к тесной полутьме,
забившей рот, углы и подворотни,
забравшейся за пазуху ко мне
с иглиной лаской к нерву подноготной.
Сквозь пасмурь проступает суть
глухой борьбы. Пластаются две птицы
по небу вязкому. Во мне вершится суд,
род приговора – представленье в лицах.
Сменить картинку на вторичный свет.
И там – тупик. Интрига – крали,
и короли, и их трехмерный бред:
марионеток деньги заиграли…
За окна – глубже – в дебри декабря.
Глаз утишён на градусе утешном:
рождественская близится заря, –
цветенья ангел для святых и грешных...