Рассолянило с лихвой:
намешал трясину март
под неряшливый конвой,
будто прибыл Бонапарт,
растащив реквизу зьмы
на лепёхи луж и грязь,
и созвучно звуку “ы”
с переходом в звонкий “ась”,
приобрёл патрицу нег
в виде солнечных лучей —
льдины солнышком распек
и прибавил в рост речей.
А потом ещё с ума —
как положено — сводил,
в смысле: пением письма
надэфиренных светил,
тем артикулом поцельсий,
тем термометром тепла
и добавкой акварельси,
той, что по небу плыла,
той, что в очи западала,
как всепетая любовь,
на губах блистая алым,
изгибая в бубен бровь,
наполняя сердце Кем-то,
да! умело приводя
человека-пациента
в уникальность бы-ти-я...
18-го числа 3-го месяца
РФ. Москва, 1993