Я люблю ночной собачий лай,
Сигаретный греющий дымок.
Уберу посуду со стола,
Молча провожу тебя домой.
А в России наступает март,
Дед покойный называл "марток",
И ворчал: "Он хоть кого сломат,
Враз напялишь пятеро порток".
Увезенный из-под Лодзи в пять,
Говорил "таку беду", "не знам",
А пришла планида помирать,
Бабка не поверила ушам:
"Мажец, мажец...розумеешь, Ясь?
Дзесенц лят..." - и слезы из-под век.
Десять лет...а в Польше та же грязь,
Как в Сибири, если тает снег.
В Польше Висла, а в Сибири Обь.
В равнодушной стынущей Оби
Пан Иезус камушком утоп,
Пятьдесят восьмой статьей добит.
Деда под гранитную плиту
Унесла весенняя вода.
"Бардзо добже, что не в мерзлоту,
На полметра - глубже не видал".
Ты такой же, как покойный дед:
Так же куришь, сыплешь соль на стол.
Любишь борщ и сало на обед.
Говоришь, твой батя был хохол?
Говоришь, не выпили за март?
Сколько ж в голове твоей херни:
Ведь в России март - еще зима,
А по зимам трудно хоронить.
Вспоминаю молча. Мы идем,
Ты немного вроде протрезвел.
Пьем весенний растворенный бром,
Мокрой ночи разведенный мел.
Месяц в небе, будто старый шрам...
Думаю, когда придет пора?
Что Россия приготовит нам?
К детям все века она щедра.