Гумилёва читаю, как пью, и не надо вина.
Золотистая речь рассыпается жемчугом моря.
Припадаю к источнику, фыркаю, жмурю глаза
И на миг забываю, что пью послесловие горя.
Горе входит, как тень, и неспешно ложится у ног.
Оно трогает кожу и лижет случайные мысли.
Господин Гумилёв, вы - поэт ненаписанных строк,
Вы - жираф, заслонивший собою житейские смыслы!
…Его вывели утром. Был август, и падали звёзды.
Вертухаи зевали, патрон досылая в размер.
Он стрелкам по глазам полоснул огоньком папиросы,
И шепнул что-то смерти на свой, на гусарский манер.
Заворочалось небо, но утром чудес не бывает.
Спохватился старшой:
Р-равняйсь, целься в грудь, не жалеть!
Гад последний сказал:
"Э-э, мало, кто так умирает!"
И рванул за подол присмиревшую барыню Смерть.
* * *