Они не бездонны. Им служат дном
Медвежьи шкуры с каминным отсветом,
На полке - черный ямайский ром,
Смолистой ночи впитавший досыта.
Они глумливы до глубины,
Где спит печаль под раскаты хохота,
Ресницы - черные колдуны
Простерли пальцы над ними в похоти,
Но нет ответа. В лукавой тьме,
В осколках пламени поределого
Танцует яростный, древний смех -
Он все очистит до черно-белого.