Вся сущность, всего нас окружающего, построено на одних антонимах. Есть жизнь - есть смерть, есть любовь - есть ненависть и между ними одно мгновение. Почему так устроен мир, что добру без зла не выжить и наоборот? Этот вечный круговорот природы, чтобы дать жизнь одному, нужно покинуть мир другому. Так стоял в раздумье у могилы Иван, которому радость и горе пришли в один момент. Появление дочери на свет, стоило жизни его жены Варвары. Казалось бы, всего десять дней назад был новый год, праздничные хлопоты. Кто бы мог подумать , что в рождество Христово жизнь так жестока, обойдётся с ним. Было счастье, а что сейчас? Непонятное чувство и горя, и радости, ненависти и любви.
- Что делать? Как дальше жить? Нет. Нет, надо жить. Жить ради детей, их теперь трое. - Себе твердил Иван, прижимая старшего сына Сеньку, которому уже было десять лет.
- Семён крепись. Ты мужик.
Но мальчик, уткнувшись носом в отцовское пальто, хныкал, боясь смотреть на происходящие. Могильщики делали своё дело, засыпая промёрзшей землёй постепенно исчезающий гроб.
- Ну вот и всё. Холм да крест и вечная память. Стоит только умереть, а здесь быстро управятся. Надо же ещё решилась рожать. С Галкой четыре года назад, чуть богу душу не отдала. Господи, что-же мы бабы такие дуры? - Плача твердила себе под нос подруга Варвары: Пойдём Сенечька, пойдём. Но мальчик ещё сильнее прижимался к отцу.
-Да, Иван. Ты не стесняйся, если , что заходи. Может чем и помогу? По дружески.
- Спасибо Надежда. - Не отводя глаз с могилы, ответил Иван.
- Только память. Только память и больше не чего. Со временем боль затихнет. Человек ко всему привыкает. Как быть с моим Галчонком? Как ответить на вопрос, где мама? Что сказать? - Горем убитый, прижимая к себе сына, задавая себе вопросы, брёл к совхозному автобусу Иван.
Лёгкая вьюга вздымалась за колёсами автобуса. Всё дальше и дальше было то место, где тело находит вечный покой. Мрачный вид крестов растворился, в прекрасном зимнем пейзаже. Будто белое, снежное море разлилось перед взором. Лёгкая ветер срывал, подымал в воздух снежинки, а те искрились и переливались на солнце. Вместо кладбища небольшой, серебреный бор засиял на горизонте. Мёртвая красота.
Через некоторое время пейзаж оживился. На горизонте появилась деревня, клубя седым дымом из продрогших домов.Автобус подъехал по дороги, которую недавно прочистил бульдозер, к самому дому Ивана. У входной двери стоял стул, на котором восседало ведро с тёплой водой. Рядом с ним стояла соседка баба Люба, с карцом в руках и полотенцем висевшим на плече. Перед тем как зайти в дом народ мыл руки. Небольшая группа людей, с повязанными полотенцами на рукавах, первые вошли и сели за стол ( это были могильщики), помянув усопшую тремя положенными стаканчиками самогонки, закусив молча вышли. За столом остались самые близкие друзья и подруги. А кому ещё быть? На этом белом свете у Ивана и Варвары не было, ни родных и близких, кроме детдомовской братии и одинокой соседки бабы Любы, которой бог не дал детей , так как единственного возлюбленного забрала война. Но сила любви заставляла верить и надеяться в чудо, что когда ни будь, по дороге ведущей к дому , появится знакомый силуэт солдата, которого всё жизнь ждут. Сколько раз глаза обманывали её. Она бежала на встречу, но чем ближе приближалась, разочарование и отчаянье настигало её. Уже долгих сорок лет она скрупулёзно проверяет почтовый ящик, надеясь найти весточку. Наверно это безумие, но не даром говорят, что надежда помирает последней. Когда поселилась по соседству молодая пара, баба Люба увидела в них своих детей, а в их детях внуков. Это как то скрасило её жизнь. Она впервые поняла, что кому то нужна, а это и есть счастье быть кому то нужной.
Порой поминки напоминают пир безумия. Где горечь потери вызывает слёзы, а воспоминания улыбку сквозь слёзы. Но вот дом опустел. Дети спали, по очереди сопя носами. Баба Люба возилась на кухне с посудой, переговариваясь с Иваном, который курил у печи.
- ну, что думаешь, делать дальше?
- Тётя Люб, пусто как то. Как можно планировать. загадывать, если все под богом ходим? не вольны мы своей судьбе - чуть вздрагивающим голосом и помутневшем взглядом отвечал Иван.
- Ладно. Ладно. Что теперь поделать? Что убыло теперь не вернуть. У тебя, трое на на руках, о них надо думать. Время пройдёт, боль утихнет. Ещё хозяйку в дом приведёшь. Жизнь то продолжается.
- Легко тебе рассуждать. Смотрю я на тебя и думаю, что за нервы у тебя? Не слезинки не проронила. Меня успокаиваешь. Советы даёшь.
- Ох, милый! Слёзы мои? Да выплаканы они, нет их больше. Прими мир, таков, каков он есть. Господь знает , когда, кого забрать.
Сказала баба Люба, а сама призадумалась. И опять воцарилась тишина, ибо не нашлось слов, что бы продолжить разговор.
Прошла ночь. Ивану казалось будто вечность. Вся жизнь промелькнула в голове. Все мгновения их с Варварой, когда они были счастливы и несчастны. В печи догорали последние угольки, переливаясь багровыми цветами, околдовав взор Ивана. Это продолжалось бы долго, но жизненная суета заставляет отвлечься от дум. Со временем всплески воспоминания всё реже и реже тревожат разум.