столетний клён шумел листвой гиганты были листья
я понимаешь ли покой и мир и тропы лисьи
саянских гор узлы хребты тонули в снежной пене
и у меня всегда был ты с рождения по вене
мой быт в открытой книге дня стоит отдельной темой
там колокольчики звенят в густых садах эдема
редеет лес на полпути к серебряной столице
стучится сизарём в груди мой бледнолицый рыцарь