Не стану лукавить и утверждать, что Поэзия для меня – всё. Ежедневная работа журналиста приучила спрашивать, почему и как... Поэзия находится за пределами этих вопросов. Она сама является вопросом. Она крылышкует, говоря словами Велимира Хлебникова, как кузнечик.
Размышляя об этом, я не перестаю удивляться красоте яблони, кузнечика, аиста в гнезде и человеческих чувств. И передаётся это лучше всего на моём родном латгальском языке.
РОДИТЬСЯ В ЛАТГАЛИИ
Родиться в Латгалии
С метой, горящей во лбу:
Восход – вертикалью,
Закат – поперек.
Гудят перекрестки дорог.
В еловых вершинах – кресты.
И кресты на дверях
Мелком освещаемым ставит заря.
Родиться в Латгалии –
Чистую кровь обрести
Из лимфы берёзовой,
Бьющейся цвесть,
Из травных настоев –
Небесная взвесь.
Мир крови – он древен и юн,
Как мощь притяжения лун.
Родиться в Латгалии,
Бед не страшась.
Землю, лаская, держать в горсти,
Небеса обнимать
И шептать «прости».
Вечно ищущая душа
Неизменно чиста как свет…
Из цикла «ЗАПИСИ СУДЬБЫ. 1950»
Смертью храбрых пал брат на войне,
Где-то с русскими лег он в могилу.
А второй – на немецкой служил стороне,
В плясках пуль заблудился и – сгинул.
Их на лысой горе жизнь подряд
Сёстры ждали в тягучем бесславье,
А веночки – невесты наряд –
Вяли в клети на гвоздике ржавом.
Пенсионные деньги имели б они,
Будь иной доля брата второго.
Коротали бы за морем дни,
С первым участь не будь так сурова.
Одинокими стали они. – Оживут
Превратившись в траву…
***
Отчего душа моя печальна,
Никому об этом не расскажешь…
Бесконечно долгое молчанье.
Поле белое лощёной ткани глаже.
Лета нет… Затерялось лето
в уголках платочка матери моей,
вьющегося тихо над погостом.
А другие дети бабочек беспечно
ловят, бегая с сачками
там, где лето вечно. –
Мне зима досталась
и молитвы на закате
от опустошённости сердечной…
***
Не умею молиться, просить и плакать.
Не отрывая взора от старой иконы,
Смотрю, как печально плывут под лучами
Тени по темному лику Матери Божьей.
Образа украшены бумажными цветами,
Обновляемыми к празднику Христову.
Для чего стремиться и куда мне –
И беречь мятущуюся душу?
В лепестках бумажных тихо вянет время…
***
Переведи мою речь на язык ветвей и корней…
Тот язык, на котором молчат,
долго-долго глядя в окно
на дорогу, которой никто не придёт.
Научи же тому языку, бессловесной меня не оставь.
На чужом языке и смеются, и плачут легко,
их сквозные слова – блики лета –
исчезают бесследно.
Переведи на язык растущей Луны, чтоб она
из глубокой колодезной тьмы
откликалась на зов.
Душа надрывается, горечь – до дна…
***
Лучезарный свод семицветной радуги
Бог поставил знаменьем завета
Между нами:
потопа не будет и землетрясенья.
За радугу взявшись, спокойно к нему возвращусь.
В клюве голубь уносит лист багряного клена.
В небесах этой ночью звездой станет больше.
***
Ожидая восхода солнца,
Как своего воскресения,
Слишком долго сижу я во тьме
У холодных ворот Вифлеема
И беседую с пастухами,
Они в ангелов больше не верят
И сами себе делают подарки.
Тьма остра и груба,
Как осколки елочных игрушек,
И хрустит призывно под ногами:
– Merry Christmas!
Мне, увы, не это нужно.
Ожидаю я восхода солнца.
Радость, воплощенная в печенье,
Съедена давно.
Жду, кто придёт
И поможет
Найти
Под хлевом Вифлеема
Вмерзший в снег стебелек анемоны.
***
Безымянный снег
Лёг равнодушно в развалины замка
И в неизлившиеся слова.
Каждый носит в себе руины
Непокорённых крепостей
И тайнопись желаний.
Стрелы слов впиваются в жертвенник возле дуба,
Под ним ещё не остыла снедь,
Прошлогодним пропитана дымом,
Непонятым и суровым.
Замковый призрак садится, смеясь, на плечо –
Знамений утраченных полнится счёт.