Мои главные впечатления от алгебры и геометрии
Не связаны с вычислениями и цифрами.
Ещё бы, с таким-то учителем,
Каким был Александр Васильевич.
Лохматый и длинный,
В громоздком костюме,
В рубашках с вечно оторванными верхними пуговицами,
Он до того, когда стал математиком,
Трубил где-то в Сибири дальнобойщиком.
Теперь писал на досках формулы,
Пил спирт в лаборатории у химика,
Жил в маленькой квартире без семьи.
Мы знали, что он ненавидит работу,
Не замечает нас, тупых и мелких.
Порой он прямо на уроке замирал,
Смотрел в окно, и было непонятно,
Зачем вообще он оказался в школе,
И сколько времени осталось до звонка.
Однажды Александр Васильевич заметил,
Что «в математике, как в жизни, всё возможно.
Вот, например, был случай.
Мой сменщик гнал по тракту лес.
Январь, метель, спустило колесо.
Начал менять и руку придавило,
А тракт заброшенный, дремучий, ни души,
Кроме волков, которые здесь рядом.
В мороз, под вечер, набежала стая.
Мужик жёг спички, пил из фляжки спирт и голосил,
Всё бесполезно – он один, мороз и волки.
Ему пришлось сначала поломать,
А после перегрызть придавленную руку.
В кабине завязал её жгутом и отключился.
Его под утро подобрали.
Остался жив, работает в Иркутске».
Всё это вывалив на наши головы, учитель
Стал объяснять систему биссектрис.
Естественно, никто его не слушал,
Все обсуждали – врёт или не врёт?
Но главная история случилась
Перед каникулами, в мае.
На классном часе Александр Васильевич изрёк:
«Однажды еду – из тайги выходит дед.
Спросил «куда?», он отвечает «по дороге»,
А там на тысячу кэмэ нет ничего.
Ну ладно, едем. Дед молчит,
Как будто спит. Проходит два часа.
Вдруг он проснулся, зачастил «я выйду,
Там впереди покойник, не люблю».
Я говорю «куда пойдёшь? Какой покойник?»,
Вместо ответа дед махнул рукой, и точка.
А чуть подальше на дороге – свалка,
Лоб в лоб столкнулись лесовозы. Жертвы.
Так что, ребята, будьте осторожны
И уступайте место старикам».
Учитель вскоре из Печоры переехал.
Я думаю, в Сибирь.
Рулить по тракту или жить в тайге,
Время от времени перемещаясь автостопом.