Я всегда верил в наше светлое будущее и от души говорил «Здравствуй!» племени младому незнакомому. Однако время пошатнуло веру мою и в будущее, и в потомков.
Возвращаясь с работы, сел я на Ярославском вокзале в софринскую электричку. До отправки оставалось ещё минут пять-семь, и вагон был полупустой. Я устроился и прикрыл глаза.
Через пару минут появились соседи – на скамейку кто-то весомо плюхнулся. Я приоткрыл глаза. Около меня устраивались трое ребят, лет четырнадцати-пятнадцати. Двое сели лицом ко мне, третий – рядом. Все с пакетами, из которых торчали постеры, календари, рекламные журналы, яркие листовки, флажки и непонятно что ещё. Ясно, ребятишки были в Сокольниках и основательно прошерстили какую-то выставку.
Усевшись и устроив пакеты, ребята стали изучать добычу. Я наблюдал за ними. Наибольшую ценность, как понял я, представляли плакаты. Шварценеггер, Ван Дамм, бодибилдеры и рокеры в чёрной коже на мотоциклах заставляли мальчишек не дышать. При виде безумного вида гитаристов они судорожно сглатывали слюну и что-то мычали. Разглядывая полу- или просто обнажённых девиц, ребята хихикали и тыкали им пальцами в разные места. Руки у ребят, надо отметить, горячей водой с мылом не мылись уже очень давно.
Заинтересованно рассмотрены были календари с машинами и женщинами, в которых, естественно, опять с хихиканьем потыкали пальцами. Всё остальное проглядели наскоро, оставив, похоже до дому.
Уложив добычу в пакеты, ребята чуть притихли. Сидевший рядом со мной, рыжий, лопоухий и щекастый, достав из пакета батон белого хлеба и бутылку «Пепси-Колы», начал очень обстоятельно питаться, не жадно, а отщипывая по кусочкам хлеб и делая маленький глоток из бутылки. Сидевший напротив меня замер, слегка приоткрыв рот. Но по глазам видно было, что думы тяжкие его не мучают. Был он из ребят самым рослым и плотным, но с маленькими глазками-жучками и искривлённым носом. Бывалый…
Сидевший рядом с ним, маленький и шустрый, похожий на мышонка, вытащил из кармана куртки сильно помятую брошюрку и начал читать. Читал заинтересованно, даже губы шевелились. Внезапно он зашёлся смехом, взвизгивая и брызгая слюной. Задумчивый неодобрительно посмотрел на него. Мышонок тут же прекратил смеяться и продолжил чтение. Вскоре он начал тихонько хихикать, потом не выдержал и стал давиться смехом. Сосед неожиданно выхватил из рук мышонка брошюрку и уставился в неё глазками-жучками. Я успел прочитать название брошюрки: «Анекдоты для вас».
Лоб у бывалого наморщился, губы шевелились, палец с обкусанным ногтем медленно полз по строчкам. На лице явственно проявлялось выражение страдания. Вскоре страдание сменилось выражением глубокого отвращения к процессу чтения, а затем и ненависти. Бывалый что-то пробормотал и швырнул книжечку на пол. Морщины на лбу его стали разглаживаться.
Мышонок молча поднял брошюрку, разгладил её и засунул поглубже в карман. Лопоухий продолжал невозмутимо и тщательно жевать хлеб.
Я прикрыл глаза. Было тихо, слышалось лишь бульканье «Пепси-Колы».
Вдруг я услышал сдавленный шёпот бывалого: «Атас!»
Вся троица молниеносно подхватила свои пакеты и устремилась к дальнему тамбуру. А я полез в карман за сезонкой…