На фото: Георгий Куликов (у нивелира) и Иван Скорик.
Черниговский скит. 1991 г. Фото Сергея Старшинова.
Кому дорога память о мыслителях К.Н.Леонтьеве и В.В.Розанове, видимо, будет любопытно узнать подробности обретения их могил, уничтоженных в 1920-х гг. Об этом я опубликовал заметку в еженедельнике «Литературная Россия» №42, за 18 октября 1991 года, «Склоняя голову». Вскоре, воспользовавшись установленными вехами, которыми было отмечено расположение могил, стараниями православного общества «Радонеж» (председатель Евгений Константинович Никифоров), Всероссийского фонда культуры (председатель Пётр Лукич Проскурин) и сотрудника ИМЛИ Станислава Стефановича Лесневского был установлен на могиле К.Н. Леонтьева (монаха Климента*) дубовый крест. Эти же ориентиры пригодились профессору МГУ Владимиру Георгиевичу Скребницкому: изготовленную по его инициативе памятную мраморную плиту он возложил на могилу В.В.Розанова.
В воскресенье, 24 ноября 1991 года – в день 100-летия со дня кончины К.Н.Леонтьева из Москвы тремя автобусами в Черниговский скит приехали писатели и учёные, чтобы почтить память великого соотечественника. Архимандрит Иннокентий Просвирнин на обретённой могиле отслужил по монаху Клименту панихиду. А 28 ноября на конференции, организованной ИМЛИ вместе с Издательским отделом Московской Патриархии и приуроченной к 100-летию со дня смерти К.Н.Леонтьева, мне довелось прочесть доклад о Гефсиманско-Черниговском ските, народный духовник которого старец Варнава (ныне прославленный в лике преподобных) принял у монаха Климента последнюю исповедь.
+
СКЛОНЯЯ ГОЛОВУ
Обретение могил К.Н.Леонтьева и В.В.Розанова
Собираясь в Черниговский скит Троице-Сергиевой Лавры, наметил поклониться могилам гениальных мыслителей наших – Константина Николаевича Леонтьева (монаха Климента) и Василия Васильевича Розанова, нашедших упокоение на кладбище этой обители.
Из публикаций в «Московском церковном вестнике», а также по выступлениям в печати игумена Андроника Трубачёва, доктора философских наук А.В.Гулыги и академика Б.В.Раушенбаха, ратовавших за передачу этого скита Церкви, мне было известно, что кладбище его разорено, едва ли не стёрто с лица земли. На что же я надеялся?
Коли скит хотя и частично, но вместе с кладбищем возвращён исконному хозяину, то, полагал я, если не все могилы, то уж «эти-то» наверняка «обретены». Откуда была такая уверенность? Да потому, что подробнейшее описание, как их найти, сделанное в 1927 году М.М.Пришвиным, слава Богу, не только сохранилось, но и опубликовано в сборнике «Контекст-1990» (М., «Наука», 1991)
Драгоценнейшая запись! И ориентиры Пришвин выбрал такие, в долговечной сохранности которых трудно усомниться: «объекты», весьма нужные для «социалистического хозяйства». Вот эта памятная запись из дневника писателя:
«МОГИЛА В.В.РОЗАНОВА на кладбище Черниговского скита в расстоянии 21 метр 85 сант. по бетонной дорожке от крайнего приступка паперти церкви Черниговской Богоматери; под прямым углом от этой точки на запад, как раз против третьего окна четвёртого корпуса, в трёх метрах находится центр могилы Конст. Леонтьева, и по той же линии к третьему окну в расстоянии от половины до одного аршина находятся три могилы семьи Розановых, левая, по всей вероятности, В.В.Розанова.
Чугунный памятник К.Леонтьева опрокинут, центральная часть его с надписью выбита. Очертаний могилы Розанова на земле почти не было заметно»
Ну, просто грех не воспользоваться сей «запиской в бутылке», доплывшей до наших дней!Каково же было моё удивление, когда духовник скита о.Борис на вопрос, как пройти к могилам Леонтьева и Розанова, ответил, что местоположение их неизвестно. Рассказываю ему о «послании Пришвина» и уверяю, что мне, инженеру-мостостроителю, нетрудно найти эти могилы, имея рулетку и теодолит.
– Обратитесь к отцу Савватию, – советует батюшка, – он у нас ведает восстановительными работами.
– Спаси, Господи! – отвечаю, а душа уже горит приступить к делу.
Подхожу к западному церковному входу. Всматриваюсь в землю под ногами, даже пытаюсь её протыкать арматуриной – всё тщетно: «бетонной дорожки» нет как нет!
– Не подскажете, – спрашиваю у «рабочего» (как оказалось, сторожа обители), – тут должна быть «бетонная дорожка» к кладбищу. Куда она подевалась?
– А пойдёмте – покажу!
Мы обогнули угол церкви и подошли к северному входу, от которого вела на взгорок каменная лестница.
– Вот и дорожка! – указав на лестницу, сказал сторож. – Ступени сохранились, а дорожные плиты, как и могильные, давно порастащили.
В этом утверждении (о «дорожке») я вскоре убедился, когда о.Савватий на фотографии старинного плана скита указал на мою ошибку:
– Вы не там искали, а за паперть приняли часовню над святым источником.
По благословению о.Савватия, мы вместе с инженером Иваном Онуфриевичем Скориком, который вёл тут дренажные работы, приступили к поиску.
Поначалу засомневался: откуда вести линию, если «точка отсчёта», т.е. «крайний приступок паперти» не сохранился? Вспомнил о втором ориентире: «как раз против третьего окна четвёртого корпуса». По западной кромке лестницы провесили прямую (кромка «бетонной дорожки»), от которой под прямым углом («на запад») в направлении «к третьему окну» провели ещё одну прямую и от «точки поворота» отсчитали три метра. Таким образом, мы определили «центр» могилы К.Н.Леонтьева. В пределах её оказался кирпичной кладки фундамент, на котором, по всей видимости, и стоял чугунный памятник.
Условившись, что могила (в среднем) имеет ширину один и длину два метра, а также учтя, что расстояние от могилы К.Н.Леонтьева до ряда могил семьи Розановых, как записал Пришвин, составляет «от половины до одного аршина», мы установили верёвочное ограждение. План-схему расположения найденных могил я после передал строителю Черниговского скита о.Савватию в надежде, что в скором времени на обретённых могилах, дорогих сердцу каждого русского патриота, согласно православному обычаю, будут установлены надгробия с именами усопших и «осьмиконечные» кресты. Хорошо бы успеть это сделать к памятной дате: 24 ноября исполняется сто лет со дня кончины К.Н.Леонтьева.
В своё время В.В.Розанов сказал о нём проникновенно-метко, как о «крупном самобытном уме» и «великой силе, место которой в литературе и истории нашей не определено». Этой же характеристики достоин и автор приведённых слов. И даже косточки этих великих мужей легли «в гробах по соседству»! Вот так, не только книги, но и останки людей, их написавших, имеют свою судьбу. Отмечу также, что обретены могилы К.Н.Леонтьева (м.Климента) и В.В.Розанова 3 октября 1991 года, в день памяти «мучеников и исповедников Михаила, князя Черниговского, и болярина его Феодора, чудотворцев»
POST SCRIPTUM
Уже определено высокое значение и место в литературе и истории нашей для К.Н.Леонтьева и В.В.Розанова. Их труды широко издаются. Изданы также дневники М.М.Пришвина и даже воспроизведена страница с подробным планом могил. Используя его, мы, конечно же, скорей бы нашли кладбищенскую дорожку, но «для дела», как видим, вполне хватило и дневниковой записи. Её-то и хочу дополнить, чтобы читатель мог получше представить то время и оценить «историческую заботу» писателя.
(18 мая 1927 года)**
«Дождь и после обеда. Мы ходили на могилу Розанова: мы с Е.П.***, Тарасиха**** и Таня***** (…)
Корпуса Черниговского скита населены преступниками и проститутками (Испр. Дом имени Каляева)****** Тане Розановой одно время предлагали должность «ухаживать за проститутками». Такая злая ирония: Розанов писал так любовно о «священных проститутках» у дверей храма и вот лежит теперь прямо у храма, в котором не служат, окружённый обыкновенными проститутками, и дочери его предлагают за ними «ухаживать».
Тарасиха положила два красных яйца на могилу Конст.Леонтьева, тогда среди окружавших нас преступников было заметное движение броситься на них. Но они удержались, конечно, боясь нас. Что там было, когда мы ушли!»
Такую вот «раздумчивую» сценку «поклонения отеческим гробам» набросал в дневнике писатель. К 10-му году советской власти кладбище разорено, очертаний могил, как пишет Пришвин, на земле почти не заметно. Через год-другой их будет уже не найти. И если бы Михаил Михайлович не оставил нам этой записи, можно сказать, чудом сохранившейся… Не стану ничего предполагать, но то, что мы скорбели бы о «духовной утрате», ничуть не сомневаюсь.
Миновало 20 с лишним лет со дня обретения могил… Уже далёкая история! Многое изменилось в стране, «и много, – как сказал поэт, – переменилось в жизни для меня». Теперь сей «малый труд» мне кажется единственным чего-то стоящим в моей жизни. Скажу больше: вижу его и поворотной вехой в моей судьбе. Вот почему к «исторической зарисовке» хочу добавить несколько штрихов личного плана.
Когда мы с инженером Иваном Скориком вели изыскания, к нам подходили рабочие и послушники скита, интересовались, чего мы тут ищем.Я им рассказывал о писателях, похороненных здесь, и о дневниковой записи М.М.Пришвина, позволяющей найти могилы. После того, как место их расположения было обнесено верёвочным заграждением, ко мне подошёл пожилой мужчина, в косоворотке, с окладистой седой бородой. Он спросил, чьи могилы огорожены, потом, внимательно выслушав мой рассказ, неожиданно предложил:
– Приходите завтра в четыре утра в Троицкий собор – приложиться к мощам Преподобного.
– Кто же меня туда пустит? – недоверчиво спросил я.
– Вы только не опаздывайте, – ответил он, – я впущу!
Я понимал, что удостоился высокой чести. Придя в гостиницу, всё думал, как бы завтра не проспать, и, в конце концов, принял решение вовсе не ложиться. К тому же мне было, чем заняться. По блокнотным зарисовкам и записям вычертил в двух экземплярах план расположения найденных могил. Также в двух экземплярах написал пояснительную записку к плану, куда включил и цитату из дневника М.М.Пришвина. Как нетрудно догадаться, один экземпляр плана и записки я намеревался передать в Черниговский скит.
В половине четвёртого тронулся к Лавре. Стояла зябкая осенняя ночь. Шаги мои гулко отдавались в тишине. Я с улыбкой вспомнил, что имя мужчины, который меня пригласил, Пётр. Когда мы знакомились, я спросил об отчестве.
– Зовите меня, – твёрдо ответил он, – просто Пётр.
Да нет, думал я, не просто Пётр (как тут было не вспомнить о верховном апостоле!), а привратник Троицкого собора. Ворота Лавры оказались открытыми, никто их не сторожил. Безлюдно было и на территории монастыря. Удивительно! Подойдя к северному входу собора, засомневался: может, лучше подойти к двери притвора? Пока раздумывал, дверь отворилась, и Пётр пригласил меня войти. В храме горели только свечи. Начиналась служба преподобному Сергию Радонежскому. Служил наместник Лавры архимандрит Феогност. Захваченный стройным монашеским пением, я не заметил, как пролетело время. Иноки друг за другом стали подходить к открытой раке, чтобы приложиться к мощам Преподобного. Последним подошёл я. Дважды земно поклонившись, поцеловал святыню, затем, ещё раз совершив земной поклон, вслед за монахами подошёл под благословение к наместнику Лавры.
… Возвращался я домой, как сейчас понимаю, уже другим человеком. Затрудняюсь сказать (тут многое остаётся втайне), что во мне изменилось, но уверен, что не будь этой поездки, дальнейшая судьба моя сложилась бы совсем иначе.
* Константин Леонтьев незадолго до кончины принял в Оптиной пустыни монашеский постриг с именем Климент;
** М.М.Пришвин. Дневники. 1926. 1927. М., «Русская книга», 2003, стр. 296;
*** Евфросиния Павловна – жена М.М.Пришвина;
**** Евдокия Тарасовна Александрова – жена А.А.Александрова,ученика К.Н.Леонтьева, издателя и редактора «Русского обозрения», доцента Московского университета;
***** Старшая дочь В.В.Розанова;
****** До сих пор две улицы посёлка у Черниговского скита носят имя этого террориста и убийцы.
Для полноты картины предлагаю на моей странице в Фейсбуке посмотреть отрывок из телефильма "Черниговский скит" (1992):
https://www.facebook.com/100022360231115/videos/853908138697853