В отделе «Быт дворян», в музейном зале,
Вокруг стола, три стула возвышались.
Пленила их гордыня, чопорными стали,
На Вы друг друга даже величали.
Предметам окружающим, снобизм их, неприятен,
А повод, полюбить себя, надеюсь, всем понятен.
И днями стоя одиноко в зале,
Себя, перед другими восхваляли.
Обивка-шёлк, замысловаты спинки.
А подлокотники - барокко и ампир,
Для головы придуманы ложбинки,
Известный англичанин смастерил.
Служили барышням и джентльменам,
Когда за ломберным столом играли в вист,
Знакомы стульям были их манеры,
Канкану, в варьете, кричали: Бис!
Теперь уже не ценят, покрыты слоем пыли,
Вполне возможно, о стульях позабыли?
Послушал Стол стенания, задумчиво сказал:
Вы душу изливали, я не возражал.
А в том ли значимость, какой вы вид имели?
Важнее люди, что на вас сидели!
Единственно, чем можно погордиться:
ЗДЕСЬ ИМЯРЕК СИДЕЛ, и подпись НЕ САДИТЬСЯ!