Скворчало сало под картошкой,
копило силы для плевка.
Плита гадала понемножку,
коптя плетенье паука.
От табуреточного братства
тянуло скрипом и хмельком –
треногим в троны не податься,
их счастье сгинуло пеньком.
Дровишки, щепки да топорик
на карауле у печи
с хозяйкой старенькой не спорят,
ей всяк по-своему молчит...
Убого, утло, но – у Бога –
там от окошка до порога
под тёплой сморщенной рукой
хранится ветхий их покой.