Волшебный свет в бутике винном, как в «Детском мире» в Рождество.
Витрины светятся рубином и солнцем славного Бордо.
В томленьи спазмов сладострастных смотрю на стройные ряды:
Огромный выбор белых, красных, как воплощение мечты.
Разоблачён мой пыл движеньем предательского кадыка -
Сосуд в шальном воображении вскрывает твёрдая рука,
И в предвкушении счастливом ловлю чудесный аромат,
В нём смесь оттенков чернослива, в нём терруара сублимат,
Все, чем прекрасна и обильна благословенная страна…
***
Душа моя немеркантильна, всё понимаю, но… цена!
И мне, советскому гурману, понты богатых поперёк.
Шато-Марго не по карману - Ашан доступен и ларёк.
А раньше так: пузырь портвейна опорожнишь и «забалдел»,
Как будто варвар из-за Рейна патрицианкой овладел.
Порхаешь удовлетворённый, от пойла и любви косой,
А нынче, веком умудрённый, от тел, обтянутых джинсой
Уже навряд ли я утрачу благоразумье и покой,
И на обед былому мачо напиток нужен не такой.
Ему – не газы и броженье, ему богатство и букет,
И чистый цвет без искаженья, и терпкий вкус минувших лет.
Ему претят что суррогаты, что диких цен безумный бред,
Как спекуляция богатых на том, чего в помине нет.
Ему «шато» - "по барабану" и чуждо, как супермодель.
Одно волнует и желанно, он выбор сделал - Шантарель.
В нем ни гордыни, ни тщеславья, безумства чужды и «понты»,
В нем тонкий запах разнотравья и «гений чистой красоты»,
Нюанс рябины черноплодной, и тонких граней торжество.
Она проста – и благородна, любовь последняя его.