Ночь не на шутку осерчала,
Во всей красе себя даря.
И третьи сутки ноября
Дождём простуженным встречала,
И ветки голые качала,
Ломая строгость фонаря.
Всё было мнимым и размытым,
Теряло твёрдость и объём.
Бездонный, зыбкий водоём
Лежал, по городу разлитый.
И город, как челнок разбитый,
Тонул беспрекословно в нём.
Дома, деревья – все смирились.
Лишь вездесущие такси,
Пытаясь город свой спасти,
Сквозь ночь из края в край носились,
Но вскоре сами подчинились,
Не в силах тучи развести.
Звучанье ночи вдохновляло
Поэта – на высокий стих,
На ласки бурные – двоих.
Оно неясное шептало,
На крышах «Морзе» выбивало
И вдруг… концерт небесный стих.
Как это было невозможно –
Поверить полной тишине,
Но что-то новое во мгле
Существовало непреложно –
Торжественно и осторожно
На лужи падал первый снег.
Примчался ветер суетливый.
Готовый снегу услужить,
Он начал вихрями кружить
Метель, как дворник торопливый,
Уже по-зимнему красиво,
Стараясь краску положить.
И в самый раз успел к рассвету.
И тут же растворился прочь.
Когда сменилась утром ночь,
Царил в природе белый цвет.
А город стал листом газеты,
Никем не читанным, точь-в-точь.
Вставало солнце, снегу щурясь.
Проникло в беззащитный дом.
Янтарно-золотым лучом
Ресниц покорных чуть коснулось.
Спустя мгновенье ты проснулась
И скоро знала обо всём.